— Капитан. Там дым.

За рекой в небо тянутся тонкие струйки. Вечерний воздух прозрачен и ярок, и в нем дымки — как нити, тщащиеся коснуться солнца. До них, наверное, километров пятнадцать.

— Мы здесь не одни, — говорит командир.

— Люди?

— Придётся проверить.

* * *

Распугивая фосфоресцирующих тварей, кружащих под заплесневелым потолком, четвёрка устраивается на ночлег в здании бывшего ресторана. В качестве топлива хорошо идут старые стулья, найденные в подсобке, — в самом помещении если что и осталось, так только замшелый пол, барная стойка из пошедшего пятнами мрамора, лохмотья гардин и древесная пыль. Стулья и ломать не нужно: высушенные временем, хрупкие, подточенные жучками, они поддаются простому нажатию. Курт, смешливо косясь на Лучика, изображает, каких титанических усилий и боли ему стоило разбить о голову спинку сиденья. Лучик хохочет и кивает на кирпичную кладку стены. Попробуй это, мол.

— Вот ещё!

— Тогда не выёживайся.

Капитан листает книги, которые достал из рюкзака. Одну, другую, третью, пристально и въедливо, словно что-то ищет. Он сидит прямо на полу, на мшистых плитках, как на бархатном зелёном покрывале, скрестив ноги, и пытливо разглядывает перевитые словами страницы. Всегдашняя привычка, которую он уже не замечает — сидеть на полу или на земле, даже если рядом есть скамейки и стулья.

— Странно, — Капитан берёт в руки последнюю книгу и замирает, разглядывая название.

— Что странного-то? — Курт заглядывает ему через плечо.

— Я знаю этот язык.

Курт снисходительно вздыхает. Он жуёт мятную резинку и близоруко прищуривается, хотя со зрением у него полный порядок, и дышит таким беззаботным ребячеством, что Капитан отодвигает книгу подальше и сам отстраняется — серьёзность только что сделанного открытия не позволяет терпеть смешки над ухом, которые следуют незамедлительно:

— Я его тоже знаю, Кэп, хоть вижу в первый раз. Мы все его знаем и понимаем. Мы понимаем любые языки, существующие и существовавшие. Удивил…

— А я не в первый. Я его и раньше видел. И он не наш, не земной.

— Ты когда-то был в этом мире?

— Нет. Был в другом. Он оттуда. В том-то и дело. Что за муть…

— Дай-ка мне этот графоманский опус.

— Лучше я тебе по шее надаю. Убери лапы. Кому сказал!