— Послушай, Ефим.

Тот моргнул.

— В старом канале недалеко отсюда лежат мёртвые тела. И ржавые грузовики. Ты знаешь, кем были те люди? Что с ними сделали и почему?

— А?

— Мёртвые в канале. Кто они? Я могу тебе их показать.

— Зачем? Это город камней, тут такие везде… прежние. Не надо их трогать…

— Те, что в канале, были убиты позже.

— Чушь, — убежденно сказал прислужник. — Если бы тут кто-то кого-то убил, все в деревне давно бы про это услышали.

— Убивать — для вас обычное дело? — Капитан нехорошо улыбнулся.

— Я такого не говорил, — буркнул Ефим. — И зачем смотреть? Лежат себе и лежат, и пусть себе лежат, а что такое «рузовики», я и знать не знаю, разве что ваше армейское слово какое-то…

— Просто очень интересно, кто тут у вас настолько циничен, что обращается с мёртвыми, как с мусором. Твой мир — совсем не милое местечко, да, прислужник? И твои родичи…

— Но ты тоже здесь живёшь, армеец, — тихо ответил Ефим.

Капитан поморщился на обращение.

Они уже вышли к распадке — широкий, пологий и неглубокий овраг, возникший, видимо, там, где подземными водами когда-то размыло покрытие небольшого сквера, был каменист, залит солнцем и как будто крапчат. Осевшие здания по сторонам выглядели, как небольшие холмы. На них уже сплошь и рядом проросли трава и деревья.

— А если я скажу, что нет? — Капитану надоело, что его постоянно называют каким-то дополнительным военным определением помимо и без того не гражданского прозвища, и Курт понял это раньше всех, но только пожал плечами и не стал вмешиваться.

— Не живёшь? Ты — дух? — прислужник удивленно вылупился и неверяще и храбро потыкал его ладонью. — Да нет же, ты человек, армеец, только шутки непонятные шутишь…

Он повращал глазами, ища на лице Капитана признаки насмешливости, но не нашёл. Повернулся.

— А ты? — уставился прислужник на Курта. — Ты кто?

— Мы — не армейцы, — вздохнул Капитан. — Мы — из мира под другой луной, не такой поломанной, как эта. Хватит нас так звать, во всяком случае, меня…

— Пришли съесть все ваши припасы и увести всех ваших женщин, — встрял Курт. Если их командир не любил, когда его записывают в военные, то самому Курту претило, когда люди так беззастенчиво пялятся. — Тебя мы уведём вместе с ними — красивенький…