— Разумеется. Верить, кажется, ваше основное занятие.

— Так и есть. Но никакие огнестрелы не изменят моего отношения к одному из чёрно-зелёных. Как и нашего решения.

— Мама, — глухо произносит Лада.

— А ты? — смотрит на неё пророчица. — Ты тоже его любишь?

— Не вовремя вы выясняете семейные отношения, — хмыкает Курт. Капитан чувствительно толкает его в бок.

— Хорошо, — пророчица тяжело садится. — Оставим это. И продолжим.

Сегодня в деревне все одеты торжественно — ленты, красивые платья, яркие рубахи, передники и платки, отполированные до блеска сапоги и ботинки, праздничные туфельки. В волосах женщин блестят слюдяные бусины и благоухают венчики вплетённых цветов. Мужчины аккуратно подстрижены. Многие вообще не ложились спать и всю ночь молились — ожидание последнего пришествия взбудоражило, но, как оказалось, ещё и лишило чутья: у них почти перед глазами произошло убийство. И плевать, что они ничего не видели. Видела одна из них — в деревне этого достаточно. В утренней прохладе люди зябнут и переговариваются. Дети, из любопытства прибежавшие вслед за родителями, начинают скучать. Они собираются отдельной кучкой, чтобы поиграть во что-нибудь и согреться. Сапожник звенит бутыльком, припасённым в кармане шаровар. С разных сторон к нему тянутся мужские руки. Кто-то, не успевший закончить свой завтрак, жуёт хлеб с маслом. Кто-то закуривает.

— И чего мы здесь стоим, — говорит мельник. — Ерунда какая-то.

— Чёртовы армейцы, — не соглашаются из толпы. — Вздёрнуть на суку, и всё.

— Хочу пить, — канючат сразу три детских голоса.

— Жалко Петра-дурака. Ну что, помянем?

Пророчица прячет ладони в широких рукавах и устало горбится. Солнце поднимается, света становится больше — теперь ясней видны все её морщины и дряхлость.

— Я знаю, зачем та молодая женщина вызвалась пойти в подвал. Только гадаю, что ей нужно сделать, чтобы Костыль не помешал. У неё есть нож?

— У неё есть руки, — обидой за подругу возражает Курт. — Этого хватит любому из нас.

— Вот как… Вы всё-таки намерены применить их, чтобы не дать Очищению свершиться?

— Именно, — говорит Капитан.

Пророчица склоняет голову, то ли отдавая уважительную дань, то ли признавая упрямую глупость тех, кто сидит перед ней. Лада кажется блеклой и отстранённой.

— Тогда будьте готовы принять ответственность за то, что вы делаете. Прежние из не отсюда… Наши прежние так не смогли, хотя замахнулись на очень большое. Ответственность раздавила их, они не удержались. А вы?