— В обмане, — говорит Капитан. — Для меня.

Он впечатывает эти слова в воздух с улыбчивой жестокостью. Двое его спутников переглядываются и молчат, потому что предлагать иную точку зрения сейчас, после слов их командира, бесполезно. Капитан не верит ни в каких богов, кроме собственной головы и винтовки, и обдаёт презрением любые противоположные доводы. А пророчица внезапно соглашается с ним.

— Верно.

Карие глаза Капитана прищуриваются, ожидая подвоха. Пророчица достаёт из мешочка на поясе рясы горсть бесцветных семян.

— Это спорынья, — говорит она. — То, что помогает обманывать. Я знаю, что прежние, когда уставали что-то делать, пили напиток из горьких коричневых зёрен, который разбавляли молоком. Я, когда устаю поучать и строжить, пью отвар из спорыньи. Все пророчицы так делали. Спорынья приносит знаки и знамения, что очень уважает мой народ. Так он верит сильней, потому что представлять закон и заставлять ему следовать очень и очень сложно, если у закона есть только имя и дело, когда-то им сделанное, но совсем нет собственного голоса. Живого присутствия. Понимаете?

— Вполне, — сухо отвечает Капитан. — Галлюцинации. И с восторгом внимающие им. Лживые вы существа…

— Ложь, — соглашается пророчица, — но ложь эта во благо. Она сохраняет порядок. Наш народ слаб, суеверен и дик. Он живёт за счёт странного. Странное и колдовское оправдывает всё, что происходит вокруг людей нашего мира, а, если это доносит такой же человек, как они, его начинают уважать и бояться. Значит, слушаться. Слушаться меня. Так существует закон.

Четвёртая видит гримасу на лице Курта. Не оттуда ли, из неизвестной дымки, откуда у Капитана такая бережность к детям, а у Лучика — дурные сны про пожар, и это выражение? Выражение-презрение, выражение-стыд. Из жизни до извлечения.

— О, они верят с радостью, — довольно отмечает пророчица. — Высшая сила, за них решающая — снятие с них самих ответственности и вины за проступки. Они не только дики, но и по-детски просты и наивны. Дети всегда боятся ответственности.

Четвёртая смотрит на Ладу.

Да, пророчица права.

— Вера в Разрубившего — единственная сила, сохраняющая власть закона на руинах мира прежних. Уберем её — и всё скатится в ту же грязь, где живут дикие звери. В бесправные драки за мясо, за сухую нору, за самку. Мы ещё не доросли, чтобы заменить религию чем-то другим, как те прежние, что жили здесь двести зим назад. А без высших сил плохо. Без них мир — пугающая тьма. Нужна основа, опора. Иначе, как неподвязанные саженцы, нас просто сломает ветром.

— Ты и это знаешь, девочка, — говорит Капитан Ладе.