— Уж больно репутация у вашей конторы гнилая.

— Плевать.

— Тебе, начальник, может, и плевать, а мне — нет.

— Моралист?

— А хотя бы.

— И с каких это пор?

— Всегда был.

— Не ври! Воевал, стрелял, убивал… Или ты все время в воздух пулял?

— Да нет, не в воздух.

— Сам знаю, что не в воздух. Иначе бы позывной не получил. Убивал ты, солдат. Убивал. Кучу народа положил.

— Так и есть, — согласился Влад. — Убивал. Но это все другое.

— Другое, говоришь? — хмыкнул Харднетт.

— Там все по-честному. Ты можешь убить, но и тебя могут убить. Война, она и есть война.

— А-а! Ну да, конечно. Все по-честному. А мы, значит, воюем не по-честному?

— Нет, конечно. У вас методы кривые. Поэтому в борьбе Добра со Злом вы объективно на стороне Зла. Вы — Зло.

— О, как заговорил! Добро, Зло… А что такое, солдат, есть Зло?

— Зло… Зло — это Зло.

— Берешься оперировать категориями, которым не в состоянии дать определения, — съязвил Харднетт. — Так что, по-твоему, я — воплощенное Зло?

— Зло, — твердо сказал Влад, после чего оглянулся на Тыяхшу. Та за все время их перепалки не произнесла ни слова. И теперь сохраняла невозмутимое молчание.

— Интере-е-есно, — протянул полковник и поинтересовался: — А Зверь из Бездны — Зло?