За те долгие годы, которые он провел в этом мире, он научился кое-что понимать в пыточном ремесле. Он знал, что ночь, проведенная один на один с ужасающими инструментами, аккуратно разложенными на столе на самом виду, очень часто творит самые настоящие чудеса.

Человеческая фантазия – это коварная штука. Она может окрылять, рисуя в воображении новые невиданные горизонты, может двигать горы, расчищая путь к заветной мечте, а может сломать человека пополам, словно сухую тростинку. Сколько пленников провели бессонные ночи в недрах ужасных подземелий, представляя себе такие картины, какие не могли привидеться даже самому безжалостному палачу.

Аран подошел к своей помпезной кровати, столь неуместной в этой маленькой офицерской каюте, и медленно забрался под одеяло. Он с удовольствием потянулся и закрыл глаза. Несколько минут он лежал неподвижно, пытаясь заснуть. Однако сон совсем не спешил к нему. В голову постоянно лезли разные мысли, передуманные им сегодня уже не один раз.

Аран одновременно ждал и боялся встречи с Эль-Натом. Он помнил его своим соратником, с которым они вместе готовы были повести армию навстречу вселенскому господству. Но несколько тысяч лет – это долгий срок, люди кардинально меняются и за более короткие промежутки времени. Аран не мог и представить, как изменился Эль-Нат, ведь общались они друг с другом очень и очень редко. Да и общением это можно было назвать с большой натяжкой.

В течение сотен лет после того, как отряд особого назначения Конфедерации закрыл портал на Огме и прорвался дальше на Мулифен, Аран вообще ничего про Эль-Ната не знал. Аран оказался отрезанным от основной армии, так как он руководил отвлекающей операцией на Огме, всячески направляя Тарида и безумных. Сначала он еще надеялся взять ситуацию под контроль самостоятельно. В конце концов у него было несколько тысяч безумных и личный легион перешедшего на их сторону царя Тарида.

Лежа в кровати, Аран поморщился от одного только воспоминания о нем. Жалкий был тип, алчный и пренеприятнейший. Младший сын в семье знатного и не в меру любвеобильного феодала. До хоть какой-то мало-мальски значимой позиции в государстве ему было палкой недокинуть: двенадцать старших братьев как-никак. Зарезал папашу ночью и провозгласил себя царем. Ну, вернее, мы его провозгласили и с отцом помогли, у самого-то у него кишка тонка.

Удерживать контроль Арану удавалось лет пять или шесть, он и сам уже толком не помнил сколько. Постоянные междоусобицы местных правителей вкупе с первобытным страхом населения перед безумными очень ему в этом помогали.