Ему было полтора года, совсем кроха, но его зрение было острым, а слух – идеальным. Среднего роста кряжистый мужчина держал его на руках, а в серых глазах светились страх и отвращение.

– Когда прилетят эти чертовы джедаи? – процедил сквозь зубы мужчина, продолжая укачивать внимательно слушающего малыша. Сидящая за столом женщина, чистящая овощи, дернула плечом, вытерев рукавом текущие из глаз слезы.

– Скоро, – всхлипнула та, которую Оби-Ван считал матерью. – Час. Полтора.

– Побыстрее бы, – буркнул русоволосый. – Не хочу, чтобы это отродье было рядом с нашими детьми. И откуда он взялся?! Проход же закрыт!

Женщина бросила нож, зарыдав. Малыш моргнул, скосив глаза – из-за двери выглядывали две чумазые мордочки его старших братьев, глядящих на него так, словно он был непонятно кем.

Тогда он не понял этот разговор, только запомнил жестокие слова. Что отродье, подменыш, что надо от него избавиться, что он… нелюдь. Что он – не их Бен Ларс.

Кто-то чужой.

Чета Ларс успокоилась к тому моменту, как на лужайку мягко опустился спидер с сидящими там джедаями. Супруги были тихими и собранными. Они молча всунули сверток с ребенком в руки пожилого иторианца, дали падавану пару игрушек и в ответ на вопрос об имени, буркнули: Оби-Ван Кеноби, отказавшись назвать его настоящее – а настоящее ли? – имя.

Оби-Ван так и не узнал, поняли забравшие его, что им солгали, или нет. Через несколько лет мастер и падаван погибли, разбившись вместе с кораблем, оставив на память о себе только воспоминание о теплых руках иторианца, и данном им обещании.

– Ваш сын станет джедаем, настоящим Рыцарем, – торжественно провозгласил мастер, видимо, по-своему интерпретировав мрачные лица родителей. – Я обещаю от имени Ордена.

В этот момент что-то словно натянулось в воздухе.

– Точно? – засомневался Ларс, и джедай кивнул.

– Мы никогда не отрекаемся от тех, кто приходит под своды Храма.

– Ловлю на слове, – буркнул мужчина, отворачиваясь, а теперь уже Оби-Ван Кеноби почувствовал, как в сердце словно завязался узел из тонких, но очень прочных нитей.

Это было его самое первое воспоминание, то, над которым он спустя годы будет медитировать часами… Годами.

Истинную подоплеку произошедшего он понял лишь тридцать с лишним лет спустя.

* * *

Кеноби был тихим ребенком, прячущим, тем не менее, очень живой и яростный характер. Мастера смотрели неодобрительно, потому что мальчик легко поддавался на провокации, взрывался, но быстро остывал, был очень привязан к своим друзьям и дико боялся не стать джедаем.

Наставники старались искоренить эти вопиющие недостатки, но преуспели лишь в том, что мальчик начал довольно умело скрывать обуревающие его эмоции. На лице… Не в Силе.