– Оно так неожиданно выскочило, – попытался оправдаться Сворден.

– Выскочило! – передразнил Охотник. – Сколько тебя учить… Кажется, есть! Himmel och pannkaka! Почему так глубоко… Помоги!

Сворден положил карабин, ухватил Охотника за протянутую руку, что есть силы дернул. Плечо Охотника ощутимо хрустнуло, тот взвыл:

– Ты что делаешь?! Костолом!

– Извини.

Зрелище получилось презабавным – отставив одну руку, испачканную слизью, которая шмякалась на землю с сочным и каким-то сытым звуком, Охотник усиленно двигал другой, подбородком упершись в плечо и совершая им круговые движения. Если честно, то Свордена разбирал смех.

– Помочь? – участливо предложил он.

– Ну уж нет, – Охотник продолжал разминать плечо. – Вот этим лучше займись, – под ноги Свордена шмякнулся огромный кусок слизи.

Сворден присел, разглядывая трофей. По виду – нечто отвратно выглядящее, по запаху – отвратно смердящее, по консистенции (пришлось осторожно ткнуть пальцем) – сбродивший гной после газовой гангрены или чего похуже.

– И поосторожнее, – предупредил Охотник. – Вещь очень хрупкая.

Боль в связках отступала, и теперь пришла очередь Охотника с улыбкой смотреть, как стажер сначала двумя пальчиками пытается взять скользкий и увесистый трофей, отчаянно морщась и реже дыша, а затем после нескольких безуспешных попыток все же набирается брезгливой смелости, хватает пятерней комок слизи, поднимается и идет к воде, отставив руку подальше, чтобы не заляпаться.

– Больше жизни, стажер!

Вода оказалась ледяной, а сам источник – бездонным до непроглядности. Казалось, в земле обнаружился очередной подпространственный колодец Вандереров. Положить трофей, чтобы он отмокал сам по себе, некуда. Пришлось еще крепче ухватиться за склизкий комок, отчего пальцы на одну фалангу погрузились в неожиданно горячую гнойную субстанцию, и осторожно опустить его в стылую купель.

Больше всего оно напоминало человеческий зародыш, уютно свернувшийся в сложенной лодочкой ладони. Огромная голова, лапки с крошечными, но хорошо различимыми пальчиками, темные круги глаз.

Отставшая слизь вместе с водой просачивалась между застывшими от холода пальцами, оставляя тяжелый, будто начиненный свинцом, трофей.

Приглядевшись, Сворден все яснее различал странные блестки, проступающие из под бледной кожи создания, образуя узор-татуировку.

– В нем чертова уйма золота, – объяснил Охотник, из-за спины стажера наклонившись к добыче. – Практически весь первичный бульон заменен благородным металлом.

– Невозможно… – прошептал стажер. Больше всего хотелось стряхнуть эту гадость с ладони в бездонный колодец.