— Ян, куда ты едешь?..

Южанин не ответил.

— Ян! Куда ты едешь, мать твою?!

Кулак ударил по молчаливому лицу. Ворох одеял вылетел с сидения, упав куда-то в снег на обочине. Я ухватился за ускользающие от меня поводья и потянул на себя.

— Стой, стой! — закричал я, останавливая лошадей.

Спрыгнув с козел, я, взрывая сугробы, торопливо подошел к ворочающемуся вороху одеял.

— Не думал я, что ты окажешься такой крысой, ублюдок, — зарычал я, разрывая ткань и добираясь до щуплого тельца. — Назови причину, по которой я не должен свернуть твою кривую шею прямо сейчас!

Ян предстал передо мной. Я посмотрел на него в упор. За перепачканными стеклами очков не было видно ничего.

Мне нужно посмотреть в его глаза.

Ухватившись за стекла, я рванул на себя. Ремень на затылке порвался, очки слетели в снег. Глаза Яна были замутненными. Заходящее солнце высвечивало их двуличность. Я видел, что они утратили свою зеркальность, потеряли осмысленность и искренность.

Он одержим.

За взглядом Яна прятался кто-то еще. Кто-то, кто по-настоящему сейчас управлял сознанием южанина.

— Откуда в тебе эта зараза? — спросил я, с презрением глядя в лицо парня. — Где ты ее подхватил, идиот? Как ты мог не понять, что в тебя вселяются?

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — спокойно ответил Ян.

Ударом в лицо опрокинув его на землю, я упер подошву сапога в грудь лежащему среди снега и холода человеку. Его глаза разделялись надвое, перетекали, становясь то чем-то цельным, то обнажая свою нынешнюю сущность. Я не мог успокоить дыхания, пусть даже мне не требовался воздух. Я не мог унять презрения и отвращения. Самый простой способ справиться с одержимым — убить его. Освободить и душу, и то, что ее захватило. Но можно ли так поступить с Яном?

Можно.

Я сжал пальцы на горле юноши. Он даже не хрипел, только лежал, глядя на меня. В одной из частей его глаза я прочитал спокойствие. В другой — мольбу. Я не мог понять, кому верить.

— Черт! — крикнул я, разжимая задеревеневшие от холода пальцы.

Провести полноценный обряд экзорцизма для меня было невозможно. Изгнать то, что заселилось в Яна, я мог, это было несложно. Всего лишь провести отчитку, произнести слова, воззвав к духу южанина. Тем более, он христианин, ему многого не надо. Но если дух выйдет, он не сможет долго скитаться в пустоте. Он захочет вернуться в свою обитель, откуда его изгнали. И возвращение может быть в разы ужаснее текущего состояния. Чтобы этого не случилось, нужно запечатать тело и разум Яна. Именно это основная часть экзорцизма, и именно этого я никак не мог сделать. Во мне не было «святой силы», я не владел ничем, что хоть как-то могло бы помочь Яну не впустить духа обратно. Возможно, будь я полноценным демоном, я бы смог запечатать хоть чем-то, пусть даже другим бесом: мелким, бесполезным, слабым; который занял бы место внутри, освобожденное сущностью вселившегося, и которого легко поборол бы дух Яна. Но…