Он взялся пальцами за крышку. Волосы на шее встали дыбом – то ли от прикосновения к холодному металлу, то ли от чего-то ещё. Крышка открылась неожиданно легко. Набрав в грудь воздуха, он поднял пиропатрон повыше и заглянул внутрь.

Черная жидкость. По гладкой поверхности пробегала рябь в такт стуку сердца крепости. Вид чёрной субстанции вызывал неясную тревогу. Жидкость была на вид вязкой, как битум, и она почему-то не выливалась из стоящего почти вертикально саркофага.

Он замер перед ложем, вглядываясь в зеленоватые отблески. На чёрной поверхности он как в зеркале видел своё отражение.

Антрацитовая жидкость заволновалась и вспухла. Кеорт отпрянул, не отрывая от неё глаз. Под пульсирующий стук машины что-то поднималось со дна саркофага.

Из глубины возникла человеческая рука, худые пальцы ухватились за край ложа. Вслед за рукой появилось тощее плечо, за ним дряблое тело и лицо – изможденное, покрытое морщинами, которое Кеорт узнал.

Директор повёл по сторонам невидящими глазами. Остановил взгляд на Кеорте, но будто не сразу осознал, на кого смотрит.

– Квинт? – спросил директор. Пульс машины заглушал его голос, Кеорт его едва слышал. – Квинт, это вы?

Кеорт молчал, не зная, как поступить.

– Квинт? Вы здесь? – На туго обтянутом кожей лице появилась затаённая надежда.

Кеорт молчал. Наполовину высунувшийся из чёрной жидкости голый директор выглядел страшно. Он вращал широко раскрытыми глазами, словно пытался найти Кеорта взглядом, но постоянно сбивался. Старик выставил тонкую ногу из чёрной жижи, ступил босой ногой на решётчатый пол, держась руками за саркофаг. Он двигался с усилием, словно жидкость не желала его отпускать. На худом теле не оставалось ни капли чёрной субстанции.

Тяжело дыша, директор остановился, как будто один этот шаг отнял все его силы. Его руки в районе предплечий обхватывали широкие мягкие манжеты с идущими от них трубками. Чёрный браслет, похожий на ошейник, впился в шею. Виски облепили датчики на присосках. Когда директор наклонился, пытаясь отдышаться, Кеорт увидел, что его спина вдоль позвоночника утыкана толстыми проводами, соединёнными с врезанными в плоть разъемами. Провода уходили в глубь саркофага, в тёмную жидкость, делая тщедушного человека похожим на чудовищного кибернетического дикобраза.

– Квинт? Вы здесь? – вопрошал директор. – Квинт!

Худое голое тело напряглось. Что-то утягивало директора внутрь, в чёрную жидкость. Он упёрся ногой, с видимым усилием ухватился руками за края, пытаясь удержаться. Жидкость за его спиной забурлила, из глубины саркофага на поверхности выступило беспорядочное скопление проводов, словно директор, сопротивляясь, поднял наверх то, что пыталось его утащить.