Снизу донёсся металлический скрежет, звуки ударов, контрастирующие с биением мрака вокруг. Звуки были уже совсем рядом. Кеорт собрался и продолжил бесконечный спуск.

Он полностью сосредоточился на движениях рук и ног и пришёл в себя, лишь когда подошвы упёрлись во что-то твёрдое, на чём можно было стоять. Кеорт потоптался на месте, ощупывая это новое нечто под ногами – ему казалось, что поверхность шатается, как корабельная палуба, и в полной темноте невозможно было сказать точно, что это не так. Поколебавшись, он отпустил трос и ощупал поверхность ладонью.

Твёрдый пол. Настоящий, на нём можно стоять. Кеорту начало казаться, что он различает на полу сварные швы и заклёпки.

Отойдя на пару шагов, он споткнулся о свой рюкзак. Нашарив цилиндр пиропатрона, он чиркнул им об пол и поднял высоко над головой.

Он стоял на самом дне просторного округлого помещения, похожего на глубокий колодец. Зеленоватый свет вырисовывал решётчатый пол, скруглённые стены, какие-то конструкции, похожие на прилепившиеся к стенам строительные леса. В воздухе клубились какие-то частицы, препятствующие распространению света; они собирались у пола в плотную дымку, похожую на невесомую слизь. Стоял тяжёлый запах, как от вскрытой туши, смешанный с вонью горелой изоляции и сварки.

В центре колодца висело нечто большое, цепляясь к стенам то ли растяжками, то ли опорами. Оно было подвешено довольно высоко от пола, и света пиропатрона не хватало, чтобы его осветить. Возобновившиеся синие вспышки выхватывали из темноты хаотическое движение составных частей, текущие по трубопроводам жидкости, вздувающиеся и опадающие мешки.

Это явно была некая машина, совершенно не похожая ни на что ранее увиденное. Кеорт не мог даже предположить её назначение. Он только смотрел, заворожённый постоянным беспорядочным движением её составных частей, её размером и общей невообразимостью.

Пульсация, пронизывающая всю крепость, исходила он неё. Кеорт попытался подойти поближе, чтобы лучше её рассмотреть, и невольно отпрянул…

…Это было как тогда, в детстве, когда он бежал по саду и вдруг влетел лицом в паутину, и прямо в ней сидел огромный паук – мерзкий, рыжий, размером с ладонь, с длинными жёсткими лапами и плотным телом; паук бросился к его лицу, и он отскочил, сотрясаясь от невыносимого ужаса, сдирая со лба, носа и щёк клейкую дрянь; а потом он бежал, бежал, не разбирая дороги, в панике оглядываясь, и только на каменистой дороге остановился, и, когда спазм отпустил горло, он заорал в голос от только что пережитого ужаса… Больше он не заходил в тот сад до самой зимы, каждый раз содрогаясь от тошнотворного воспоминания…