– В городе он нам в спины шмальнет, гондон.

– Ну, так уж и шмальнет…

– Он, гад, предложил тебя завалить и в город возвращаться.

– А родные? – поинтересовался я. – Типа по фигу?

– Жаробой…

– Князь всю вашу родню расставит на стенах кремля. Хочешь сам их стреляй, хочешь смотри, как колья в жопу загоняют.

– Блядь… А ты что, рад? – боец потянулся было к мне, чтобы схватить, но вовремя взял себя в руки.

– Не со мной тебе воевать надо, мужик.

Мы долго молчали. Уверять в благополучном исходе было глупо.

– Старшой, а старшой, – вдруг сказал «третий». – А зачем пошел с нами?

– А у меня был выбор? – поинтересовался я.

– Ну так это. Зять – князь, жена – князева дочка… Ты ведь тот самый… ну, который заново родился… Али нет?

– Тот самый, – не стал запираться я.

– Кликнул бы мужиков, оне бы рыжего насадили. И висел бы Василич, пока дрын изо рта не вылезет.

– А заодно амбары бы разграбили, бояр порешили, боярынь на елдаки, по городу петуха красного. Гуляй, рванина.

– Да хоть бы и так, – зло сказал боец.

– А в Тамбове рать к походу стоит готовая. Случись у нас что, не на Мертвый город она пойдет, а куда поближе. А не с Тамбова, так с Суздаля притащатся.

– А если мы их жаробоем… – с надеждой предложил «третий».

– А если джаггеры вспомнить, то кинетесь вы жаробойщиков вязать – Владимир весь как спичка займется. Почище Ленинской слободы. И суздальцам одна яма останется.

– Эвона как, – сник боец. Он долго молчал. – И все равно уразуметь не могу, зачем ты с нами пошел.