Плывя по течению в море лихорадки, сотрясаемый приливными волнами тошноты, Шакал упивался болью. Он приветствовал чуму, проклинал ее, высмеивал и пожирал со смертельным аппетитом, словно голодающий. Но это была не та тошнота, какую вызывали у него крысы Абзула, – это был зверь, который их пожирал. Терзая его внутренности, царапая его плоть шершавым языком, чудовище играло со своей добычей, дожидаясь, пока она ослабеет и проникнется страхом, чтобы потом заглотить ее целиком. Шакал знал, что умрет, но кусался в ответ, как отравленная ласка, не оставляющая попыток убить змею.

Плюясь и шипя в лицо забвению, он чувствовал приближение конца. Чума разинула пасть, ее терпение истощилось, и она обрушилась на него всей силой. Но последнего удара не последовало. Змея вдруг отступила. Шакал почувствовал, что боль почти ушла, и он, пошатнувшись, упал. Зрение начало проясняться, и он увидел Ваятеля и Овса, лежащих рядом без сознания. От облака не осталось и следа – как не осталось и нанесенных им ран на теле Овса. Трикрат лежал бледный и безвольный, его поддерживал Мед. Молодой полуорк ошарашенно таращил исполненные ужаса глаза.

Шакал сел и посмотрел на свою грудь и живот – те были испещрены плачущими ранами и вздувшимися гнойниками. Правая рука почернела и распухла так, что, казалось, собиралась лопнуть. Но левая была в порядке. Затем, прямо у него на глазах, по предплечью стал разливаться здоровый румянец, раны затягивались, гнойники уменьшались. Исцеление шло от левого предплечья по всему туловищу, а когда Шакал сделал полный, чистый вдох, из его горла исчезла вся едкая желчь. Он поднялся на ноги, и когда он выпрямился, злостная болезнь полностью отступила, изгнанная мощью Аттукхана.

– Чтоб меня, – прошептал Мед.

Глянув вверх, Шакал увидел, что его спасло.

Блажка добралась до Штукаря. Сверкнув тальваром, она заставила чародея выйти из транса и защищаться. Штукарь проворно отпрянул и попятился по помосту. Его рука достала из сумки лазурный порошок и рассеяла его дугой – она повисла в воздухе. Блажка наступала, не обращая внимания ни на что, кроме своей жертвы. Шакал напрягся, опасаясь последствий мерзкой магии, которую она проигнорировала. Штукарь остановился в предвкушении, но чего бы он ни ожидал – оно никак не проявилось. Порошок безобидно закружился в воздухе, когда Блажка прорвалась сквозь него и полоснула ошеломленного чародея. Штукарь отклонился назад, едва избежав резаной раны на огромном животе. Он достиг края помоста. Больше бежать было некуда.

Теперь от возмездия Блажку отделяло расстояние меньше длины трех дротиков. Идеально уравновешенная, готовая к прыжку, она наслеждалась бедственным положением чародея. Штукарь же, сбитый с толку тем, что его средство не подействовало, просто стоял на месте. Оба были так сосредоточены друг на друге, что не заметили, как огромная черная масса отделилась от дымохода над ними и прыгнула вниз.