- А кем, по-твоему, я должен работать? Оператором роботов-уборщиков?

  - Но не так же!

  Он чувствовал, как всё рушится, пытался ухватиться хоть за что-то, но всё ускользало. И - как удержать?..

  Орсолла помолчала.

  - Ты всегда был подчинённым, никогда не стремился ни к чему. Что прикажут... Наверху решили - убрать монархию, сделать республику. Ты согласился. Решили - войти в состав Империи. Ты согласился. Другие отказались. Те, кто были тебе... хозяевами. Ближе, чем те, на Дерсианге. Почему люди не могут быть свободны, почему их порыв к свободе ограничивается только поисками хозяина получше? Этот не устраивает, пойдём к другому? Так?

  Он в ярости схватил её за плечи, заставил повернуться. "Хозяин"...

  - Ты соображаешь, что ты говоришь?! Я для тебя...

  - Такой ценой - не надо. Отпусти, мне больно!

  Он резко отпустил руки, - Орсолла не удержалась на ногах, упала.

  Камерель тяжело дышал.

  - Значит, хозяина ищу. Отлично. А ты берешь то, что я добываю... у хозяев. И ещё недовольна. Не так, не у того... может быть, ещё и не столько? И при этом считаешь себя честной. Чистой. Считаешь, что имеешь право попрекать. Считаешь себя свободной. Ведь так?

  Камерель не смотрел на неё, только слышал, как она прерывисто дышит, пытаясь не плакать - при нём. Впервые с тоской подумалось: а впереди целый день, а как быть - рядом, когда сам воздух наполнен отторжением, отталкиванием, нежеланием видеть, слышать, воздух звенит... от взаимной ненависти?! Его скрутил страх: куда же всё пропало, и - так быстро, нет, не может быть, не должно же быть так, ведь было же иначе...

  - Орсолла...

  - Уйди. Куда угодно. Сейчас же. Когда же ты наконец уедешь!..

  Порыв - к ней - рассыпался и угас в тоскливой неприязни.

  - Я вылетаю послезавтра, - он очень старался, чтобы голос прозвучал холодно. - У нас нет детей, а по законам Империи первая ступень брака Дерсианга недействительна. Поступай как знаешь.

  Она сжалась, как будто он её ударил. Совсем недавно они вместе переживали: Империя решила унизить этим Дерсианг, поиздеваться над теми, кто так долго оставался свободным... А теперь он сам отрезал путь назад... согласился.

  Он ушёл из дома и пропадал до вечера, не знал, куда себя деть - лишь бы не с ней, лишь бы подальше. Возвращаясь, не хотел... отчаянно и болезненно не хотел встретить то же самое, что было утром: отчуждение, порицание, неприязнь... пустоту.

  В доме было тихо. Камерель прошёлся по комнатам, нерешительно трогал двери, - никого не было. Потом, когда осознал, что она - ушла, захотелось завыть, закричать - нет, всё не так, вернись, прости, пусть будет так, как ты хочешь, только бы вернулась жизнь, как если бы ничего не было... Но - всё было. И лежала короткая записка на кровати.