— Не надо злиться на меня.

— Вы не сказали мне.

— Если бы я сказала, вы бы стали протестовать, и они сделали бы вид, что соглашаются, и тогда я бы не смогла сделать то, что я сделала.

— А именно?

— Эта программа. Она обнаруживает любое обращение к файлам колонии Лузитании через ансибл.

Дон Кристао усмехнулся.

— Но этого делать нельзя.

— Я знаю. Я же сказала, у меня есть много тайных пороков. Тем не менее моя программа не отмечала заметных вторжений — ну, несколько файлов каждый раз, когда свинки убивали одного из наших ксенологов, это естественно — ничего особенного. Все началось четыре дня назад.

— Когда прибыл Глашатай Мертвых, — заключил епископ Перегрино.

Боскинью позабавило то, что епископ, по всей видимости, считал приезд Глашатая таким важным событием, что сразу связал эти факты.

— Три дня назад, — сказала Боскинья, — кто-то через ансибл инициировал просмотр файлов. По очень интересному критерию, — она повернулась к терминалу и коснулась клавиш. Теперь он показывал красное только с одной стороны, и в основном в верхних слоях. — Этот некто смотрел все, что относится к ксенологам и ксенобиологам Милагре. Все меры защиты игнорируются, как если бы их и не было. Все, что они обнаружили, а также все, что касается их личной жизни. И я согласна, епископ Перегрино, я подумала об этом сразу и продолжаю считать, что это имеет отношение к Глашатаю.

— Ну, он-то не может иметь влияния на Межзвездный Конгресс, — возразил епископ.

Дон Кристао покачал головой.

— Сан Анжело написал — в своих личных записях, которых не читает никто, кроме Детей Разума…

Епископ с радостью обернулся к нему.

— Значит, у Детей Разума есть секретные записи Сан Анжело?

— Не секретные, — сказала дона Криста, — просто скучные. Все могут читать их, но только у нас хватает терпения.

— Так вот, — продолжил дон Кристао, — он написал, что Глашатай Эндрю старше, чем мы полагаем. Старше, чем Межзвездный Конгресс, и по-своему могущественнее.

Епископ Перегрино фыркнул.

— Он всего лишь мальчишка. Ему нет еще и сорока.