— Привет, Дак.
— Привет. — Он помолчал некоторое время, куря и глядя на звезды, потом повернулся ко мне:
— Сынок, мы много пережили вместе. Ты знаешь, старина Дак Бродбент всегда готов помочь тебе деньгами, оружием или кулаками, даже не спросив, для чего нужна его помощь. Если ты решишь оставить нас сейчас, я не скажу ни слова упрека и даже не стану думать о тебе хуже, чем сейчас. То, что ты уже сделал, — это верх благородства.
— Спасибо, Дак.
— Еще одно слово, и я уйду. Помни: если ты решишь, что не в силах сделать это, — значит, грязные подонки, устроившие ему промывание мозгов, выиграли. Несмотря ни на что, они выиграли.
Он ушел.
Мой разум разрывался на части. Мне было так жалко себя! Это бесчестно! Я должен жить
Это бесчестно. Они требуют слишком многого.
Чтобы отвлечься от этих мыслей, я поднял глаза к небу и на несколько минут забыл обо всем. Мать-Земля на фоне звезд была такой же ясной, красивой и неизменной, как всегда. Я удивился тому, что праздничная иллюминация ночи выборов была совершенно незаметна. И Марс, и Юпитер, и Венера находились в поле зрения, сверкая, как драгоценности на черном фоне неба. Жаль, но я не мог видеть Ганимед и далекий Плутон с одинокими колониями землян на них.
«Миры надежды», как называл их Бонфорт.
Но он мертв. Он ушел. Они украли у него все. Он мертв.
И от меня ждут, чтобы я воскресил его, заставил жить снова.
По силам ли мне это? Возможно ли вообще для кого бы то ни было соответствовать высоким моральным стандартам Бонфорта? Что он хотел сказать мне перед смертью? Снова и снова, как и в ходе кампании, я задавался одним и тем же вопросом: «Как бы в этой ситуации повел себя Бонфорт?»
Я почувствовал позади себя какое-то движение, обернулся и увидел Пенни.
— Тебя послали они? Ты пришла умолять меня?
— Нет.
Она не добавила ничего и, кажется, не ждала от меня ответа. Мы даже не взглянули друг на друга. Повисла мертвая тишина. Наконец я сказал:
— Пенни, если я попытаюсь, ты мне поможешь?
— Да! О да, шеф! — Она резко повернулась ко мне. — Помогу.