Миновав очередной сад и разорвав себе проход в сетчатом заборе, поверх которого ржавела колючая проволока, Маан понял, что достиг цели. Его ноги кровоточили, дыхание билось в груди хрипящей судорогой, перед глазами плыло, но он дошел, он достиг — и все остальное с этого момента не имело значения.

С этого момента начинается его новая жизнь. Жизнь, о которой он ничего не знает, кроме того, что ему придется тяжело, очень тяжело. Полная тишины и одиночества. И темноты.

Маан подошел к огромному бетонному коробу, утопленному в земле. Сверху он был затянут решеткой, под которой была лишь темнота — прямоугольник темноты, ведущий куда-то вниз, откуда доносился едва слышимый звук текущей воды и отдаленный перестук каких-то насосов. Неживой звук, искусственный, производимый без участия человека. Это могло походить на храм какого-нибудь нечеловеческого культа, и выглядело достаточно зловеще для этого, но Маан знал предназначение этой штуки.

Еще одно удобство обитания в элитном жилом блоке — собственная система водоочистки. Где-то здесь под землей располагался огромный комплекс механизмов, целыми сутками напролет занимавшийся только тем, что очищал и гнал по трубам воду. Конечно, он куда меньше обычной станции водоснабжения, но Маан полагал, что даже этого ему хватит с избытком. Он достаточно много времени провел под землей в поисках Гнильцов чтобы представлять себе внутреннее устройство подобной системы. Километры трубопроводов и отстойников, связанные в подобие адской паутины, сотни и тысячи самых разных агрегатов, работающих в автономном режиме без присутствия человека. Титаническое механическое существо, закопавшееся в землю и снабжающее человека очищенной водой. Маан вдохнул воздух, казавшийся здесь прохладным, текущим снизу, из непроглядной темноты. Воздух пах сыростью, ржавчиной, плесенью. Чем-то, что нельзя встретить на поверхности. Другой мир с иными, незнакомыми прежде, запахами. Его, Маана, новый мир.

Он разорвал сетку одним движением, вспоров как ветхую ткань. Образовалась широкая щель, в которую он без проблем протиснулся бы, будь даже в два раза шире. Маан позволил себе задержаться на поверхности. Прыгать придется вслепую, не зная, что встретит его внизу — ровная поверхность или ржавые шипы старой арматуры. Или фильтр, который равнодушно перемолотит в труху любую плоть, сунувшуюся к нему в пасть. Этот мир может не любить незваных гостей. Но Маана он обязан принять.

Он вздрогнул. Чутье дало ему увидеть приближающуюся тревожную метку. Бледную, как у всякого «нуля», неизъяснимо порочную в своей уродливой незавершенности, незаконченную. Ее узор показался Маану знакомым, уже виденным когда-то. Этот слепок чьей-то чужой ауры кипел энергией, казался тихо гудящим и оттого не походил на прочие. Глупо было задерживаться, но Маан позволил себе эту последнюю крохотную заминку. Преследователь явно был один — то ли отбился от остальных, то ли предпочитал искать в одиночку. То ли был достаточно умен чтобы точно знать, куда двигаться. Маан его не боялся. Он был в полушаге от своего нового мира. Вниз за ним не последует никто.