Каково? А?
А-а-а, то-то же!
А цветы исчезают сортами, целыми семьями! Прорыдать можно полжизни, если даже просто изучать исчезнувшие сорта в сравнении с какими-нибудь бесхитростными весенними каталогами ярмарок с рисунками и номенклатурой цветов, возьмем, к примеру, XIX века. Это катастрофа: города расширяются, захватывают земли, цветочные земли – это 10-15 километров от города – занимают под здания. Ницца, Канны, пригороды Парижа – повсюду одинаковая картина…
С другой стороны, голландцы, эти «китайцы Европы», веками скупают земли, сначала это была Италия, следом Испания, Португалия, Африка, теперь вот Эквадор. Недорогие цветы, эквадорские розы, которые скоро можно будет положить на братскую могилу французских роз, никогда не раскрываются! Никогда! Маленькие и увядающие уже в стадии бутона. Французская роза, роскошная, раскрывается как капустка, вся, целиком. Это роза для дворцов, праздников и для королев. Чем меньше праздников, дворцов и королев, тем меньше нужны дорогие уникальные цветы
Интересы мистера Хинча в Сети изначально и основополагающе были продиктованы интересами «La Fleur Mystique» и его собственными креатюрами в виде букетов или скульптур из тканей, и как бы далеко его ни заносило, он всегда возвращался к ним.
Среди ресурсов, на которые был подписан мистер Хинч, не было средств массовой информации, но имелись большие базы данных различных банков изображений. И иногда они приносили не архивные и не арт-фотографии, а некие событийные, наполненные сегодняшним днём картинки. Обычно он их безжалостно пропускал: повседневность преизрядно окружала его на улицах, в машине и таращилась в витрину его цветочного магазина глазами многоочитой толпы.
Но здесь, пролистывая поскорее подборку ярко-цветных снимков с подробными подписями, он задержался на абсурдистской стилистике жилого пространства, на заботливо обёрнутом в кислотные оттенки тряпок каком-то столбике, усаженном на разваливающемся диване, и, главное, на совершенно невозможной уродливости ковре на стене.
Он пробежал взглядом подпись к фотографии – и не поверил глазам своим.
Перечитал ещё раз.
С возмущением отринул первую промелькнувшую мысль: вот и он вместе с миллионами пожирателей таблоидов сейчас в ужасе отпрянул от монитора. Даже рука попросилась сама выключить компьютер, чего с ним вообще не случалось. Никогда.
Целомудренно отведя взгляд от экрана, он судорожно соображал: выключить? Прочесть? Страшно. Но что-то в этом ужасе было смутно знакомым и притягивало его…