– Э, разберемся, – беспечно заявил Бурмистров. – Ты не помнишь, кто говорил, что шум – признак не технического прогресса, а несовершенства техники?

– Балда, о господи! – изумился Колька. – Нашел о чем думать! Подумал бы, зачем местное начальство приставило к нам… – Он кивнул на Ахуку. – Подумал? Этот, передний, – крупный деятель, я чувствую, а вот задний… штучка.

Ох, неожиданный человек был Бурмистров! Вдруг из него выскочило:

– Я должен принести тебе извинения. Твоя гипотеза, пожалуй, оправдывается. – И – еще неожиданней: – Как по-твоему, нас ведут задворками?

– Наверное, задворками, – заинтересовался Колька. – А что?

Оказывается, Володя тщательно обдумал этот вопрос. И решил, что впечатление задворок, окраины создается хаотическим расположением жилищ. Мы привыкли, что улицы, площади – городские порядки, в общем, – обязательная принадлежность города. Прямые линии и так далее. Но земные города строятся непременно на открытой, расчищенной площади.

– По-моему, – резюмировал Володя, удовлетворенно озираясь, – здания, строенные не в открытом поле, а выращенные в лесу, должны располагаться более или мене хаотически.

– Ну, пускай хаотически. А при чем… этот? – Он остерегался называть имена.

– Аналогия та же. Много домов – город. Должен быть в городе горсовет, мэрия, совет вождей… Легкомысленно! Здесь можно предположить и иное. Например, что города нет как единого целого. И мэрии нет. А этот ходит за нами из чистого интереса.

Пожав плечами – посмотрим, если времени хватит, – Коля с некоторой завистью подумал, что Бурмистров и в мыслях не держит баросферу, предстоящее обучение – положился на него и спокоен. Он подумал еще, что за двое суток им ни разу не удалось поговорить как следует, а жаль – у Бурмистрова незаурядные способности к охватывающему анализу…

Аллея оборвалась, впереди открылся простор. Сотни лиц были обращены к ним. Казалось, здесь их ждали. «Наконец-то», – подумал Колька. Парадоксально, но в эту минуту он стал спокойнее – наконец-то нормальное человеческое поведение, собрались в толпу, смотрят.

Они шли к центру обширной поляны, перекрытой на большой высоте перистыми ветвями. Почва приподнималась к центру ровным отлогим конусом; с его вершины вздымался граненый ствол поющего дерева, массивный, как обелиск. Он был вдвое, втрое толще дерева на вчерашней поляне. Еще несколько могучих деревьев поддерживали купол, стройно членя воздушное пространство, наполненное багрянистой дымкой. Ровная тень заливала поляну. К комлям деревьев были прислонены яркие цветные картины, другие стояли прямо в зелени, и Колька вдруг задохнулся, рассмотрев этот огромный зал, плюшевую зелень травы, неожиданные вспышки картин. Группки коричневых тел стекали со склона, как капли, вызывая на губах вкус кофе с молоком.