«Но система, система! – возражал себе Колька. – Мощна ведь системища, двести городов. Нараны эти, пища с неба валится». И тут же находил еще одно оправдание для хозяев: чем система сложнее, тем больше вилка между затратами на ее сооружение и на ее разрушение. Сформировать мозг ученого стоит огромных затрат, а уничтожает его легко двухграммовая пуля – цена копейка, – посылается в дыхательный центр, и готово. «Эффектом разбитого стекла» они окрестили этот парадокс на кибернетических семинарах, или «эффектом стекла и рогатки».

…Шлеп-шлеп, шлеп-шлеп… Они подняли головы. Из-под стен выпрыгивали шюскохвостые крысы. Дхарма подталкивала переднюю к столу – ногой, кончиками пальцев.

– Что, пора? – спросил Колька.

– Земля отвернулась от солнца, пора.

Смеркалось быстро. Померк, погас внешний свет, пробивавший листья. Почернел прямоугольник входа. Зелень стен, медленно разгораясь, просияла холодным огнем. В желто-зеленом свете кожа девушки стала похожей на полированное лимонное дерево, губы почернели.

На секунду они встретились глазами. Он отвернулся, пошел осматривать стены. Володя помог Дхарме снимать с больного «одеяло» – крысы срезали ветки, ковыляя на задних лапах. Лупоглазый зверек неподвижно сидел в своем углу.

– Колюня, шрам начисто заровнялся, – усталым, радостным голосом сипел Бурмистров.

– Вот и лады, – сказал Колька.

Он выглянул в черноту поляны. Увидел поверху, по кронам верхнего яруса, неясные блики, высветления – поднималась луна. Огромные переливчатые звезды изредка мелькали между ветвями. «Ах, Белая Земля, почему свет твой так сладок и дурманящ?» – пропел в его груди незнакомый голос. Он встряхнулся. Из темноты волнами наплывала далекая музыка. Так мог играть только огромный мощный оркестр – казалось, что звуки катятся в глубине земли, как грохот отдаленного взрыва.

Он вернулся к столу, когда крысы утаскивали последние клочки «одеяла». Володя, едва не уткнувшись носом в Рафкину грудь, пытался найти следы страшных синяков и царапин, притоптывал в восторге – Рафаил выглядел как новенький. Плечи у него, что ли, окрепли? Колька решил, что ему показалось – свет уж очень обманчивый, бестеневой. Он расстегнул сумку с пистолетом, сдвинул предохранитель и проверил: «огонь», правильно. Сумку переместил на левое бедро и два раза попробовал, чтобы сразу ловить рукоятку. Все это он проделал очень внимательно. Вынул обойму, добавил еще один патрон на место введенного в ствол. Девять выстрелов лучше, чем восемь, – подумал он, тут же вспомнилась надпись на плакате, которую перед стартом он забыл со страха: «У меня девять жизней, у тебя – только одна: ДУМАЙ!»