Куратору Хайдарову отвечал корабельный куратор Марсель Жермен:

– Дорогой Никола. Вино уже налито, не правда ли? О расследовании на Земле мы, как ты можешь догадаться, уже говорили. Мы его отвергли. По техническим и этическим причинам. Технически трудно будет обследовать пассажиров на Земле. Значительная часть пассажиров следует транзитом дальше. На Джуп, к примеру. Двое идут ловить астероиды… Ты же понимаешь, экспедицию на Юпитер не откладывают. Вот что еще важней: перенеся следствие на Землю, мы подвергнем пассажиров бесчестию подозрения. Себя – бесчестию некомпетентности. Упустили. Не сумели справиться. Экипаж на это не согласится.

Хайдаров кивнул.

– Не согласитесь – значит не согласитесь. Подумаем, как ускорить расследование. Почему бы не спросить у пассажиров прямо – кто был в кают-компании?

Тогда заговорил командир:

– Пассажирская инструкция предписывает пассажирам сообщать экипажу о каждом происшествии, причем сомнение должно толковаться как наличие факта происшествия.

«Не удивлюсь, если он держит в голове оба тома „Корабельного свода“», – подумал Хайдаров.

– Здесь нет аутсайдеров, – продолжал Уйм. – Здесь космический персонал. Знание правил и традиций, навыки. Чувство локтя у моих пассажиров неизмеримо выше, чем у тех людей, для которых составлен катехизис. Пассажирская инструкция. – Он сделал острое, внезапное движение всем корпусом. – Куратор! Я не мог оскорбить шестьдесят своих коллег подозрением в бесчестии и предательстве. – Он вытянул руку. – У меня язык бы не повернулся.

– Шестьдесят и не требуется, – флегматично возразил Хайдаров. – Субъект, о котором идет речь, вернулся в каюту через нижний люк. Следовательно, его каюта в четвертом ярусе? Ведь путь дальше вниз – люк между четвертым и пятым – был уже перекрыт, не так ли?

Сверху ответил Албакай:

– Перекрыт.

– А сколько кают в четвертом?

– Пятнадцать, – сказал Бутенко.

– Из шестидесяти пяти, – сказал Хайдаров. – Конечно, от вашего внимания не ускользнула еще одна деталь. В момент аварии вне своих кают находились пять пассажиров. Номера… тридцать четвертый – Линк, тридцать седьмой – Гольданский, сорок первый – Томас, сорок второй – Стоник. Все из четвертого яруса. Я не ошибаюсь?

– Так есть, – сказал Бутенко. – Ярус содержит каюты с тридцать четвертой по сорок восьмую включительно.

– Пятый, Савельев, – из первого яруса, – сказал Хайдаров. – Он будто бы вне подозрений, однако… Что скажет экипаж, если я предложу для начала вызвать этих пятерых пассажиров? – И он посмотрел на всех по очереди.

Уйм хмуро улыбнулся – сверкнули зубы, нос еще сильней приплюснулся, но глаза глядели пристально-печально. Краснов и Жермен кивнули. Бутенко проговорил: «Так можно…» Такэда, глядя в пол, сказал: «Делать нечего. Ты специалист, куратор». Албакай почти демонстративно отвернулся от экрана.