Участникам экспедиции пришлось даже поучаствовать в настоящих учениях — тест на умение выживать на больших глубинах, в случае всё того же форс-мажора, освоив массу дополнительных знаний и умений. Что ж, освоили. Но даже после этого им предстояло побывать ещё на десяти занятиях — для закрепления. Хотя ладно уж — всякие знания полезны. Лану и её друзей, привыкших ежедневно заполнять ими свой мозг, эта суета иногда даже увлекала. К тому же они ведь сами напросились в эту экспедицию, стоит ли мутить воду? Хотя, ясное дело, в таком серьёзном мероприятии, как изучение неизведанных глубин, уж без тройки студентов можно было и обойтись. Очевидно доктор Донэл, дав Лане слово, тогда ещё не знал масштабов затеянного им мероприятия, но потом не захотел "терять лицо". Он такой — моллюск сказал, моллюск сделал!

Удивительно, правда, что сам доктор Донэл на всё время подготовки куда-то начисто пропал. Как видно, у него был собственный график и свои задачи — начальнические. И ему, ясное дело, не нужно было осваивать всю эту сверх технику — он легко выживает в любых обстоятельствах с помощью общительности и неистощимого чувства юмора. Хотя. Кто его знает — может, на монстров Мари-Каны они и не подействуют?

***

Но на предпоследнее занятие, посвящённое — наконец-то! — изучению материалов о самой Мари-Кане, почтенный доктор Донэл всё же заявился. И привёл с собой — да-да! — великого Жанэна Дукуна, знаменитого и легендарного. И самого настоящего архивариуса!

Архивариусы на Итте практически являлись уже исчезнувшими мастодонтами науки археологии. Ведь талант слышать и видеть прошлое безо всяких там дополнительных анализов и дотошных приборов даётся не каждому. Архивариусы работали с найденными образцами не виртуально, не изучая сухие технические цифры и толкования, а напрямую, в тесном тактильном и осознанном контакте. Они могли сразу и практически безошибочно определить возраст, место находки и даже назначение какого-нибудь осколка. Сейчас уже мало кто умел так работать. При обработке археологических находок обычно все заключения готовила лабораторная техника. И иногда ошибалась.

У студентов, когда они увидели архивариуса Жанэна Дукуна, от восторга чуть щупальца в трубочку не свернулись. Лане всегда казалось, что такие моллюски обитают где-то в другой реальности, сросшись со своими архивами, откуда они никогда не выходят, снисходительно высылая обычным моллюскам свои гениальные резюме. И лишь иногда фигурируя в потрясающих новостях науки. Вернее — старостях и древностях. Что почти всегда слегка сотрясало авторитеты и нарушало устоявшиеся мнения и теории. Кстати остальные участники экспедиции, сами именитые учёные, тоже слегка растерялись. И, в знак уважения гения современности, приветственно воздели вверх две руки. Такого у этой самолюбивой братии редко кто удостаивался. А Жанэн Дукун, лишь небрежно кивнув им в ответ и ничуть не смущаясь, принялся что-то доставать из своего потрёпанного рюкзака. Поговаривали, что тот служит ему не менее двухсот витков, сам уже являясь раритетом. И вот перед аудиторией явилась какая-то смешно выглядевшая древняя дискета. А как же — какой рюкзак, таково и его содержимое. Это была натуральная старинная дискета — тот ещё раритет.