— Но не станете же вы, воспитанные в лучших традициях цивилизованного мира гуманоиды, уподобляться варваркам с нездоровой склонностью к каннибализму?

— Конечно, нет! — горячо заверяю его я. — Пусть сами трескают твое сдобренное ядом со всех языков мясо, лично я к нему даже не притронусь!

— Ясно. Низкий шантаж, угрозы и прочие отрыжки дикого земного прошлого, подогретые черной завистью к высшей и более совершенной форме жизни, — угрюмо констатирует Вражонок. — Я понял твой топорный намек. Чего ты хочешь, чтобы выполнить свой человеческий долг и спасти несчастного ребенка первой конфигурации от жестокой и безвременной кончины?

— Вот сразу бы так, — укоряю его я. — А то «дайте только вернуться в Союз», видите ли! У тебя примерно тридцать секунд на то, чтобы быстро и без попыток испытать на мне остроту своих зубов залезть в этот мешок. А потом к Тасе и Цилли. Тогда мы, так и быть, выкрадем тебя у девочек и не наябедничаем им, что ты подстрекал обратить их в пепел и прах. Ну?

Омен мрачно зыркает на меня, но нетерпеливые рев и топанье за забором убеждают его в пользе сотрудничества лучше всяких слов. Делаю элегантный финт мешком, и мелкий паршивец проскальзывает внутрь лихо, точно джокорд в вакуумный толчок. Судья свистит. Не особо церемонясь, перебрасываю ей свой трофей и выскакиваю через открывшуюся калитку. Амазонки, несомненно слышавшие вопли Вражоныша, недоверчиво пялятся на мои целехонькие конечности, улыбку до ушей и даже не помявшуюся юбочку. Дипломатия, алгольский ад ее дери, это вам не хухры-мухры, товарищи альфы!

Прошедших испытание судьи живо отгоняют на другой конец полянки, так что поделиться радостью от встречи с выплодышем Сатаны с нашей командой я могу лишь через передатчик. Судя по яростному рыку и отчаянной ругани зашедшей следом за мной амазонки, Вражонок оторвался на ней по полной за вынужденную договоренность с такой презираемой формой жизни, как гомо сапиенс. Когда товарищи бортмеханик и помощница по хозяйству выходят из загона без единого покуса, глазенки у альф от подозрительности делаются уже, чем смотровые щели допотопных бронемашин. Но предъявить им нам нечего — скорое укрощение адовой тварюки лишь подтверждает наш божественный статус.

Наконец после всех испытаний остается лишь шестерка самых упорных претенденток на прелести залетных адамов — наше божественное трио, сама вождица, бурящая меня злобным взором Басова фанатка и еще одна крепкая рыжеватая деваха, щедро обцелованная местным светилом. Может, тоже Нюкова семиюродная внучатая племянница какая-нибудь? Правда, в ее случае солнышко не пожмотничало — отсыпало этого очарования на доброе ведро, веснушек на альфе — что на тагаранце снежных блох в разгар зимы. Что и близко не так мило, как скромное их созвездие на инженерском воздухозаборнике.