– Не знаю, – скатившийся с меня и свернувшийся клубком Ингус был изумлен не меньше. – Я летел на голос.

– Да, голос идет оттуда, из-за поворота тропы… Что за смертная тоска в этом лесу? Здесь произошло что-то страшное…

Ингус поплыл передо мной, освещая путь.

И я вышла из-за поворота.

И тихо ахнула.

Израненное белое поле простерлось передо мной. Люди в неловких позах лежали на снегу и не шевелились.

Это было поле боя. В лунном свете мир был черно-белым, и все лица – белы, а вся пролитая кровь – черна.

– Что это такое? Кто эти, в шинелях? Где у нас война? – изумилась я.

Никто не ответил.

– Ингус! Что здесь происходит, и куда мне идти?

– Туда! – велел путис. – Он там!

Холода больше не было. Была злость на себя, потому что я не могла бежать быстрее по глубокому снегу.

Где-то раздался стон… тысячекратное эхо во мне повторило этот стон…

– Не могу… – вдруг прошептал Ингус. – Не могу…

И опустился на мгновенно протаявший до земли снег.

Я остановилась.

– Да что же тут такое делается? – в отчаянии спросила я его, и вдруг сообразила! – Куда ты принес меня? Что это за время и что за место?

– Я не должен был нести тебя сюда, – мучаясь, отвечал путис. – Ты не представляешь… Это действительно не то место… Я не могу тебе объяснить…

– Ты что, собрался тут сейчас погаснуть? – я присела с ним рядом. Он на глазах съеживался и прятал виноватый взгляд.

Мне стало безумно страшно. Сейчас могли погибнуть они оба – и Ингус, и Сергей, причем (как я это уразумела – не знаю и знать не желаю!) оба – добровольно!