Моя последняя попытка была достаточно ловкой – хотя я уже прибегал раньше, безуспешно, к тому же методу. Я глубоко прикусил язык и хотел инфицировать рану, положив в рот комочек садовой почвы. Но смотрители либо заметили, как я засунул в рот то, что подобрал в саду, либо обратили внимание на необычное напряжение моих челюстных мышц.

Они действовали без предупреждения. Я стоял на террасе и надеялся, что нагноение во рту останется незамеченным. Затем, без какого-либо сознательного перехода, я очнулся, лежа на койке. К этому времени грязь из моего рта уже удалили, а ранка на языке зажила. Меня анестезировали, пользуясь подавляющим мышление излучением, после чего эффективное лечение, при содействии моего почти неуязвимого организма, нанесло мне очередное поражение.

Как обычно, я скрыл раздражение и удалился к себе в кабинет. Это помещение я спроектировал по своему вкусу – другими словами, его интерьер отличается настолько, насколько возможно, от сложного криволинейного стиля, отражающего дух нынешней эпохи.

Почти сразу же после этого ко мне зашел субъект, ответственный за мое содержание. Я называю его «доктором Джонсом» потому, что не могу произнести его настоящее имя. Он выше меня – стройный, тонкокостный человек. У него мелкие, изящные черты лица – за исключением подбородка, на мой взгляд слишком острого и длинного, хотя мне известно, что именно такие подбородки соответствуют современным представлениям о красоте. У доктора Джонса очень большие, слегка выпученные глаза; кожа его полностью лишена волосяного покрова – как в связи с общей для всей расы тенденцией к облысению, так и в результате профилактической депиляции, которой подвергают каждого ребенка вскоре после появления на свет.

Джонс облачен в исключительно причудливый наряд из зеленой пленки с дюжиной разноцветных дисков, медленно вращающихся вокруг его тела, как вокруг оси. Символизм этих дисков – их расцветка, сочетания и направления вращения – обсуждается в отдельной главе моей «Истории человека», в связи с чем здесь я не буду подробно останавливаться на этом вопросе. Диски служат также в качестве отражателей гравитации, повседневно используемых в одиночном полете.

Доктор Джонс вежливо приветствовал меня и уселся на невидимую антигравитационную подушку. Он говорит на современном жаргоне, достаточно для меня понятном, хотя сам я не умею произносить все эти носовые трели, гортанные, свистящие и шипящие призвуки и не поддающиеся описанию фрикативные согласные.

«Что ж, Генри Ревир, как дела?» – спросил он.

Я ответил ни к чему не обязывающей фразой, пользуясь упрощенным диалектом.