перед собой маленького рыжего человека, похожего на гнома. Норик смотрел внимательно, нетерпеливо.
– Никто не даст тебе утешения. И время не лечит такие раны. Ты всегда будешь себя спрашивать, правильно ли поступил.
– И?..
– И! – рявкнул Норик, юноша вздрогнул. – И ничего! Это случилось, это свершилось, и этого уже не исправить! Думай о будущем!
– Да, – Алек чуть было не ляпнул «наставник», – да, сэнир, я буду думать о будущем.
Норик улыбнулся устало.
– Ну что, очухался? – ласково-угрожающе поинтересовался он. Алек неуверенно кивнул.
– Вот и славно. Пошли, познакомлю со своими.
– Я думал, вы в Галиках… – недоуменно сказал Алек. То, что пришло от Норика, больше всего было похоже на мысленное вздрагивание.
– Нет больше Галиков, – сказал он ровно. – Мы, если ты не знал, переехали недавно… потому и спаслись.
Красивая женщина тепло приняла гостя, выставила на стол яблочное вино, закуски, заедки, стала расспрашивать о том, что произошло в Мечте. Алек отвечал неохотно, отодвинул кувшин – вино притупило боль, которую он не хотел терять. Маленькая дочь хозяев смотрела на него взрослым сочувствующим взглядом.
– Знаешь, когда плачешь, легче, – вдруг сказала она.
– Знаю. – Алек горько улыбнулся. Иногда хотелось бы. Но он разучился плакать. Значит, придется улыбаться.
Хотя бы для того, чтобы Мона перестала его жалеть.
В деревенских местностях все друг другу родственники. Даже у пятерых беглецов оказалась куча «двоюродных» и «троюродных». Влад и Джо обосновались в кузнечном околотке, Кати ушла к целителям, прихватив с собой и Лину, и Данику, на попечении которой остался все еще не вполне пришедший в себя Дэн. Молодые войи и Макшем трудились на укреплении стен, когда пришли беженцы из малых пограничных деревень, не подвергшихся нападению.
Началась суматоха. Все искали своих, кто-то плакал, кто-то вопил от радости, люди обнимались. Алек спустился со стены, обошел толпу. Его тоже обняли пару раз, хлопали по плечу.