– Я буду спать по-человечески, только когда выйду из леса…

Теолот медленно опустил арбалет. Втянул голову в плечи, съежился, спрятался в густой листве.

Они идут к ведьме. Ладно, пусть себе идут. Пусть спрашивают, что хотят. Пускай скалят зубы, пусть желают ему смерти.

У ведьмы они и останутся. Навсегда…

Чужаки уходили. Теолот смотрел, как мелькают в лесу среди деревьев их спины. В его лесу!

Он тяжело дышал, раздувая ноздри, кривя рот, скаля зубы.

Оказывается, бывает такая охота, что по-настоящему волнует кровь, тревожит.

Одно только предчувствие охоты…

Налетел ветер. Принес обрывки собачьего лая, вплел их в шорох листвы.

Припозднившиеся охотники, растянувшись широким фронтом, возвращались, выгоняли к засаде лесное зверье.

Теолот отложил арбалет, размял руки, помассировал затекшие ноги. Потом вновь взялся за оружие. Ему уже не было скучно.

Он с нетерпением ждал.

В деревне жили охотники, это было ясно с первого взгляда. На жердях изгородей торчали выбеленные звериные черепа – волчьи, рысьи, медвежьи – видно, что почти все старые. В тени под навесами сушились растянутые на рамках заячьи и беличьи шкурки, вялилось мясо, нанизанное на нитки. К стене крайнего дома кто-то прислонил навостренную рогатину. Здесь же под окном висела гроздь ржавых капканов.

Лес был совсем рядом, подступал вплотную к домам. Лишь несколько крохотных пятачков земли были возделаны. На узких грядках росли вместе лук и редька. Вился по кривым палкам пересохший горох.

– Вот, – повёл руками Буйвол, – как я и говорил. Люди.

– Просто поразительно, – едко сказал Малыш.

Дорог здесь не было, только тропы. Трава на открытых местах была выкошена, а, значит, имелась у местных жителей и кое-какая скотина.

Буйвол постучал в открытый ставень. За стеклом мелькнуло бородатое лицо. Почти сразу хозяин вышел на крыльцо, встал, выпятив живот, подперев руками бока, хмуро разглядывая гостей.

– Здоровья вам, – сказал Буйвол.