Господин Кролик выкрикивает:

— Знаешь что это такое?

Голос у него прерывающийся, хриплый. Его трясет, непрерывно и жутко, у него из носа течет кровь. Галахад молчит. Он чуть склоняет голову набок. Глаза у него жуткие. Он улыбается, и я вижу, как двигаются кости.

— Это страдание! — выкрикивает Мордред. — Я — король страданий, детка! И царь зверей!

А потом я вижу, как за спиной Галахада начинают собираться маленькие друзья. Калечные звери.

— Галахад! — кричу я, но он меня не слышит. — Галахад, за спиной!

Я вспоминаю наш последний урок у Ланселота. Несколько целей, несколько целей. И опять решение мне подсказывает Гвиневра. Я пытаюсь вызвать тернии, но вместо них получается колючая проволока. Мне страшно, и моя магия искажается. Колючая проволока прошивает зверька за зверьком, лиса и волк, и енот, и еж, и все это бесчисленное количество зверей оказывается связанно между собой.

— Сердца, — шепчу я. — Сердца.

И проволока, ржавая, острая, проникает в сердца, я уверена. Но звери не умирают. Они вообще не могут умереть. Как и Галахад. Они накидываются на него в мгновение ока, совершенно теряя свою жалкую, мультяшную грусть. Это хищники, охочие до крови, даже те, что в природе были травоядными, вроде маленького олененка с обнаженными и переломанными ребрами. Они бросаются к Галахаду, как звери, ищущие только крови.

Ток продолжает сверкать и трещать, Господин Кролик орет, а потом все заканчивается, в один момент, Галахад теряет сосредоточенность, и Господин Кролик падает, ударившись об пол. Я сама кидаюсь к животным, позабыв о страхе, обо всем позабыв. Я не вижу Галахада в этой куче-мале, я царапаю руки со собственную проволоку, пытаясь с помощью нее оттянуть от него хищников. Из-за проволоки все животные сцеплены, и когда я решаюсь отпихивать их руками, у меня ничего не выходит. Я уничтожаю проволоку, я вцепляюсь руками в шерсть, пытаясь их отбросить.

Меня никто не кусает, ни одна калечная, жалкая, нездоровая тварь. Все они увлечены только Галахадом, я слышу хлюпанье крови, звук, с которым рвется плоть. Когда я рву шерсть на загривке у лисы, стараясь отбросить ее, она только облизывает мне руку окровавленным языком. Наконец, я пробираюсь в середину, к Галахаду. Тут и там проглядывают кости, он весь залит кровью. Глаза у него тем не менее закрыты мирно, то, что осталось от его лица спокойно, как у ребенка.

Шрам на груди и животе разодран. Животные расходятся. Я вижу, как лиса несет его сердце, а волк, почти волчонок с облезлой, испещренной красной сыпью кожей под редкой шкурой, несет печень. Они забрали то, что когда-то дал Номеру Четыре Номер Девятнадцать.