«Видишь? – по-прежнему беззлобно сказал Медведь. – Она моя. Кровь Полоза. Преобразилась. Должна быть со мной».

Ворон раскрыл широко клюв, закаркал возмущённо.

«Порядок! – слышалось в нём Анее. – Закон! Вековечное правило…»

«Да уймись ты, – негромко и с сожалением заметил Медведь. – Всё злишься, всё злобишься, брат, скоро совсем как Нетопырь сделаешься».

Нетопырь.

Анея не знала, что именно сказали друг другу Звери, вернее, их посланцы, их отражения – но вот это слово распознала точно.

Конечно, это было не слово. Образ, видение, ощущение – но точное и недвусмысленное.

Нетопырь.

Не говорила о нём старая Анея юной своей ученице, да и сама старалась вспоминать пореже. Не говорила, не вспоминала, пока не очутились они с ним лицом к лицу здесь, на Острове Крови. Никто не знал, где он обитает, никто не знал, какой в точности магией владеет…

К нему не обращались ведуны русских земель, к единственному из всех Зверей. Он не вредил, нет. Но он никогда и не помогал, в отличие от того же Врана. Вран суров, обидчив, своего не уступит, но с правильным словом и подходом…

А сейчас – Нетопырь[19].

Однако Нетопырь – Нетопырём, был он тут, да сейчас его нет. А есть два Зверя – даже три! – глядящие друг на друга глазами своих посланцев.

Медведь выразительно мотнул головой, указывая на вставший рядом с ним призрак Седой.

Ворон не менее выразительно голову нагнул, вытянул вдруг лапу, совершенно по-человечески раскрывая когтистые пальцы, и словно потянул на себя незримую сеть; тень Предславы в медвежьем облике качнулась и, упираясь лапами, тем не менее заскользила прямо ко Врану.

Бестелесный взгляд столкнулся с Анеей.

«Прощай, сестрица».

– Нет! Постой, Вран Великий, постой, подземных пределов господин! – сухо перестукнулись висящие на груди Анеи деревянные обереги. Сама творила-резала, сама руны чертила, сама заклинала – светлым солнышком и серебристой луною.

– Постой, великий, погоди. – Она встала на одно колено, но смотрела прямо в слепые глаза страшной птице. – От вас наш род тянется, ваша кровь в жилах наших. Вам она принадлежит. Не зря сестра моя медведицей оборотиться могла. Полоз прославленный наш прадед, да вишь, как природа его обернулась! Медвежьей натурой. Зачем же тебе на пути предназначенного становиться?

Раньше Анее случалось обмирать от ужаса, так обращаясь к Зверям, ко многим, кроме Медведя, Кракена да ещё Жар-Птицы. И уж особенно ко Врану, мёртвых упромысливающему. А сейчас – всё, потерялся тот страх, пропал, как и не бывало его.

Ворон склонил голову набок, вгляделся пристально в дерзкую, и Анея Вольховна ощутила, как отнимаются у неё и руки и ноги, как вползает в них холод, лёд посмертия, страшный мороз, от которого застывает навеки кровь и пресекается дыхание.