– Он пришел после твоего сканирования. Парень, что выгнал вас всех из «Бандажа и Брекетов». Лимпопо рассказывала мне эту историю.
Инфографика заплясала.
– Ах,
– Вы вдвоем вернулись, чтобы спасти его. Он не мог идти. Отмороженные пальцы ног. Они взорвали комплекс Тетфорда, мы ушли. Он был в скверном состоянии, приплелся в Тетфорд совсем никудышным, у него не было времени подлечиться, прежде чем нам пришлось уходить. Мы не смогли найти его скан.
– Но у вас есть скан Лимпопо?
– Да, – сказала Гретил.
– Что?
– Что?
– Гретил,
– Мы не хотели запускать его, потому что она все еще может быть жива, и это будет очень странно – запустить еще живого человека. Если она вернется сюда живой и невредимой, а здесь работает ее сим, то ей придется убить версию себя. Или жить с этим.
– Неужели?
– Ну да.
– Тогда почему у Керсплебедеба такой вид, будто ты мне сейчас компостируешь мозги?
Тот пожал плечами.
– Забыл, что он нашел камеру.
Гретил встала, прислонилась к стене и уставилась в потолок.
– Что насчет Лимпопо, Керсплебедеб?
– Мы делали сканы, начиная с толпы ученых и, как ни странно, двух случайных наемников в Университете ушельцев; затем еще немного в «Б и Б» и чуть больше в космическом городке. Они все разные, сделаны с использованием разных методов пост-обработки, различной калибровки, разного оборудования, да и вообще все сканы сделаны по-разному. Сейчас ушельцы по всему миру пытаются делать сканы, и все используют какие-то собственные идеи и технологии. В общем, полная каша. Одна рабочая группа изобрела стандартный способ упаковки данных и предварительного их опробования для проверки, станут ли они работать в конкретном симе. Это показатель достоверности работы каждого мозга в банке, отдельное число, показывающее, знаем ли мы, как вернуть к жизни этого человека.