– Что ты хочешь сказать?

– Боюсь, что нас обеих сделают примером для других. Если они смогут это остановить, то сделают все возможное, даже если это будет стоить больше, чем они готовы потерять. Хорошие новости в том, что у меня есть надежные сведения о наличии плана Б на тот случай, если первый план не сработает. Они попытаются сделать вид, что ничего не произошло, и более не привлекать внимание к этой проблеме. Думаю, что, если мы будем дисциплинированно придерживаться принципов оперативной безопасности, то обе уйдем отсюда с тем, что нам нужно.

Среди ушельцев Саут-Бенда Ласка испытала на себе новую разновидность плена. Ее кожа стала на три оттенка темнее, для этого ей пришлось каждое утро принимать особые таблетки, от которых кожа трескалась и покрывалась пятнами. На кончиках пальцев ей пришлось носить специальные интерфейсные поверхности, которые выглядели очень ненатурально и были сами по себе ужасно неудобными, но гарантировали, что она не оставит никаких отпечатков пальцев. Он носила цветные контактные линзы, а также позволила Наде склеить клеем длительного действия два самых маленьких пальца на обеих ногах, чтобы изменить походку.

Она называла себя «Затяжкой», именем, присвоенным ей Надей из-за затянувшейся операции. У нее были свои обязанности на заводе, она ходила в длительные походы в пораженные болезнью леса, долго оттирала свои руки и ботинки после возвращения и делала то же самое перед едой или прикосновением к своей слизистой оболочке. Она читала книги, классику ушельцев: Бакунина, Ильича и Люксембург – старых мертвых анархистов. Она прочитала «Память Каталонии» и почувствовала, что наконец поняла Оруэлла. Суть «Тысяча девятьсот восемьдесят четыре» была в предательствах и манипуляциях. Когда она потеплела в своем отношении к доброму старому Джорджу, то вспомнила (что оказалось для нее громом среди ясного неба), что он отправил список имен своих друзей и товарищей женщине-полицейской, работавшей под прикрытием, в которую он влюбился. То есть он всех предал. И тогда решила, что совсем не поняла Оруэлла.

Быть ушельцем означало не обманывать себя, что ты, мол, являешься уникальной снежинкой, – признание того, что разные люди могут делать разные вещи, что все люди были достойны и никто не был достоин чего-то больше другого. Все остальные являлись людьми, обладающими такой же бесконечной жизнью, как у тебя самой.

Находясь в изоляции в этом самовольно занятом заводе, производившем сотни единиц бесплатной мебели ежедневно, она чувствовала, что люди являются сплошной помехой. Она ждала, пока в пищеблоке не станет мало народу, прежде чем спуститься из своего верхового помещения, чтобы взять сделанную украдкой пищу, избегая встретиться с кем-либо взглядом и стараясь как можно меньше разговаривать, чтобы при этом никого не раздражать. Это было худшее поведение ушельца: восприятие общих ресурсов как пристанища для бездомных, не принимая при этом участия в жизни данного мирка. Она видела, как людей просили покинуть «Б и Б» за гораздо меньшие огрехи. Однако Надя что-то наговорила людям про ее печальное прошлое, так как все смотрели на нее с симпатией и никогда не осуждали за ее поведение.