Дойдя до первых домов на вершине скалы, Нандус увидел разрушения после бури. Повсюду на улице валялись обломки черепицы и белые перья, кое-где виднелись мертвые чайки. Произошедшее рядом с «Ласточкиным гнездышком» не шло ни в какое сравнение с тем, что случилось в городе. Тысячи птиц обрушивались на крыши домов и выбивали деревянные ставни. К тому моменту, когда войско утопленников должно было подойти к городу, тут не осталось бы ни единого сухого места.

Орландо провел священника в боковой переулок, в конце которого стояла приземистая башня. Башня Мечей. Место, где полагалось находиться таким людям, как он, в такие дни, как этот.

Нандус задумался. Что чувствовали другие люди, которые проделывали этот путь? Было ли им легче? Герцоги, объявляющие о победах и поражениях. Купцы, докладывающие об утонувших кораблях…

Дверь в башню была прикрыта, но не заперта, внутри царили сырость и холод. На винтовую лестницу из узких бойниц лился свет. Нандус поднялся на крышу башни и подошел к зубцам. Впереди протянулась длинная узкая рыночная площадь, с западной стороны обрамленная отвесной скалой. С других сторон к площади подступали высокие дома. И повсюду толпились люди – и на площади, и в прилегавших к ней переулках.

Когда Нандус показался у зубцов башни, над толпой пронесся многоголосый гул, а затем все притихли, повернувшись к верховному священнику. Одетые в черную форму наемники из войска Вольфхарда стояли плечом к плечу с жителями Туара. Толпа перемешалась, она больше не была поделена на два противоборствующих лагеря.

Нандус кашлянул.

– Мне часто снится один и тот же сон, – звонко произнес он. – В этом сне в провинции Цилия больше нет деревьев висельников. Нет войны между западной и восточной частью острова. Никого не называют лигистами или повстанцами – только цилийцами. Уже много лет мне снится этот сон, но, когда я просыпаюсь утром и осознаю, какова на самом деле явь, боль и отчаяние сковывают мою душу: я вспоминаю, что мир не таков, как мне хотелось бы. – Он обвел взглядом толпу. Лица сливались, тут было слишком много людей. Нандус не понимал, как они воспринимают его слова. Что ж, по крайней мере, еще не поднялся гомон. – Я пришел в Туар с Черным отрядом. Пришел как завоеватель. И я знаю о планах купцов, правящих Лигой. Они хотят продать в рабство тех, чьи предки построили этот город, и завладеть Туаром навсегда. Многие из вас пытались спастись – и угодили в ловушку Морской Ведьмы. Была среди них и герцогиня Луцилла да Роза. Вчера я видел ее в рядах мертвецов. Она стала созданием Морской Ведьмы, существом без собственной воли, с белыми, как мрамор, глазами. Так не может продолжаться! – Он в ярости хлопнул ладонью по парапету. – Но видел я и тех, которые всего четыре дня назад вошли в этот город как завоеватели, а вчера ночью пожертвовали жизнью ради тех, кто был рожден в Туаре. Они встали на вашу защиту не раздумывая. И не ропща на судьбу, отдали жизнь за чужаков. Двадцать три воина Черного отряда мертвы. Они погибли за Туар.