Капитан метнул дрон в дверной проем. Мы наблюдали привычные кружения красного огонька.

– Никаких сюрпризов, – сообщил Форкерей тем равнодушным тоном, каким он излагал предыдущие оповещения от камеры. – Металл, пустая комната… Чуть меньше той, в которой мы находимся. Дверь в дальней стене, ширина проема – по полметра с каждой стороны. Все плотно зарисовано, Селестина.

– Справлюсь, не сомневайтесь.

Форкерей подступил ближе к порогу, вскинул руку и растопырил пальцы. Со спокойным выражением лица он ожидал возвращения дрона. Мы, как обычно, смотрели на него. Пауза затянулась, и только тогда мы заподозрили, что что-то не так.

Следующая комната пряталась во мраке. Ни следа красного огонька.

– Камера… – проронил Форкерей.

Взгляд Чайлда метнулся к ультранавту:

– Что такое?

– Она прекратила передачу. Я не могу ее отыскать.

– Это же невозможно!

– Сам знаю. – Лицо ультра исказилось от страха, который он безуспешно пытался скрыть. – Она пропала.

Чайлд шагнул в темноту за порогом.

Я восхитился его мужеством – и вдруг ощутил, что пол под ногами содрогнулся. Краем глаза успел заметить стремительное движение – так бывает, когда моргаешь.

Задняя дверь, впустившая нас в очередное помещение, с лязгом закрылась.

Селестина рухнула навзничь. Перед ударом она застыла в дверном проеме.

– Нет! – выдавила она, громко стукнувшись о пол.

– Чайлд! – позвал я, зачем-то повысив голос до крика. – Оставайся где стоишь – у нас проблемы!

– Какие?

– Дверь позади закрылась и придавила Селестину. Она пострадала…