Притопленный терпело-мужик, которого, чтобы не всплывал, придерживал на дне лаборант со шваброй, приобрел сходные с медиумом цвета, что могло равно свидетельствовать об успехе эксперимента или его провале. Дама, лежащая рядом с ним, была неподвижна и мертвенно бледна, однако моргала под водой, подавая признаки жизни.

Сбросив оцепенение, Илья протер запотевшие очки и аккуратно вписал в блокнот два абзаца, опуская художественные подробности. Затем снова поднял глаза.

«Бесполые» вытянулись в струну, будто доберманы, почуявшие жертву, и что-то такое подкрутили в аппаратуре, отчего губастый всем телом наклонился вперед.

Тут подопытный, наплевав на интересы науки, выпрыгнул из воды, яростно вдохнул и плюхнулся обессиленный на поверхность. Его напарница продолжала смирно лежать на дне.

Илья, смахнувший с рукава брызги и отметивший в блокноте произошедшее, даже подумал, что эксперимент удался и теперь всех водолазов в СССР заменят на женщин, более, по-видимому, приспособленных к ментальному восприятию кислорода, но тут и дама завертелась ужом, вскинувшись с такой силой, что отбросила державшего ее лаборанта (того самого, который отнимал халаты).

— Совершенный и предсказуемый конфуз, — прошептал сам себе Илья и, сделав отметку внизу страницы, окинул всю компанию взглядом.

Как ни странно, на лице «верховного» не было и следа разочарования. Напротив, он, похоже, был совершенно доволен результатом и даже имел вид таинственный, которому бы считаться возвышенным, будь в нем побольше росту. Дама с планшетом, тоже, видимо, понимавшая какую-то скрытую от глаз правду, страстно поздравила патрона, расцеловав его в обе щеки. Уникум в тот момент находился в бессознательном состоянии, его, словно пойманную треску, волочили с кресла к носилкам.

— Каково, Голиаф Иваныч?! А?! Секунд шесть прибавили, не иначе! — счастливо восклицал купальщик, с которого текло на пол, желая обнять «верховного», а для начала обняв его ассистентшу, стоявшую к нему крупом.

Дама, не оборачиваясь, четко и выразительно послала его на три буквы и проход не освободила. Риторика была ненаучной, но доходчивой.

«Верховный», оставшись недосягаемым для объятий, потребовал спирта и полотенец подопытным и спешно прошел на выход, прокудахтав над бесчувственным телом «йога»: «Ай-яй-яй! Не бережет себя Светозар Аркадиевич, не бережет! Весь растратился для науки».

Ассистентша согласно закивала, подгоняя патрона планшетом в спину, и назвала его Гогой. Светоч науки, продолжая цыкать на счет лежащего, выскочил как шарик за дверь, скрывшись в недрах НИИ со своею спутницей. Двое в белом вынесли за ними бесчувственное Светозарово тело, щедро наделенное телепатическими талантами.