Незыблемое пространство, основа основ всего, оказалось податливым как прибрежный ил — кучей слежавшихся лепестков, преющих в черной яме бытия. Когда что-то срывалось с одного, падая на соседний, тот мучился и рвался от неподъемной для него ноши. Таковы были законы этого мира. Знать бы, кто их придумал…
М. дернулся и открыл глаза. Виденное явно не предназначалось для человека, было слишком сложным для его плоского восприятия, как статуя Афродиты для инфузории.
Что за существа ворвались в наш мир сегодня? Откуда они? С каких чужеродных прерий? Сколько еще их будет, если он упустит нужный момент? И опять этот идиот, обвешанный голубями, попытался пробраться в щель! Из всех виденных М. тварей, Кэ единственный, кто проявлял такую настойчивость. Однажды они даже обменялись словами:
— Пусти, — сказал собранный из кусков пришелец.
— Отвали, — сказал М. и закрыл «кротовую нору».
Сон не шел и руки продолжали дрожать. Глаза мучительно искали чего-то, какого-нибудь дефекта пространства — признака назревающего разрыва. Но комната выглядела обычно — бедно, просто и тесно. Вся мистика из нее исчезла.
Семь часов труда, едва не оказавшегося бесплодным, когда они все-таки прорвались. До этого момента М. не представлял, с кем точно имеет дело — оказалось, что сущие коровы, хотя и необычного вида. Хорошо, не какой-нибудь саблезубый тигр или крыса размером с велосипед, которые бы весьма обогатили городские легенды.
Обезумевшее стадо ринулось в ночной переулок где-то на востоке Москвы — он так и не разобрал где именно. Прореху между мирами едва удалось закрыть, пока твари не разбежались по всему городу. Переполох, следующий за этим, не хотелось даже воображать! Впрочем, отдадим должное зловредной человечьей природе, ситуация была не лишена юмора. Например, этот ошарашенный постовой, кувырком полетевший на мостовую.