Когда утром хозяева зверинца проснулись, они обнаружили, что все клетки пусты.
«В этом вся разница, — думала Марика, ходя кругами по самым роскошным покоям крепости Кассия. — Их было, кому отпустить. А кто отпустит меня?»
Решилась она под утро. Первым делом проскользнула неслышной тенью в комнаты Мергира и
А потом спустилась к темнице.
* * *
Три движения руки, сведенной от напряжения судорогой. Легкое, в сторону — скрипит тяжелый засов, дверь распахивается в темноту. Быстрое, крутящее — в воздух поднимается яркий голубой шар, заливая влажные стены мертвенным светом. И, наконец, медленно и широкое — заклинание, подавляющее любые звуки. Пока Марика не закончила со всем этим, она старалась не смотреть в сторону дальней стены. Но, когда звуковая завеса прошуршала вокруг, и воцарилась полная тишина,
Он сидел на полу, прикованный цепями к стене, и его глаза были черными, как безлунная осенняя ночь. Марика неуверенно шагнула к нему. Нужно было что-то сказать, но губы пересохли, слиплись, и с каждым проведенным в молчании мгновением сделать это было все сложнее.
Он изменился. Длинное лицо утратило утонченность, черты стали жестче, крупнее. Медовые волосы теперь топорщились во все стороны и челка больше не падала на глаза. Через скулу шел недавно затянувшийся длинный шрам, от угла брови к подбородку, а поверх него красовались свежие синяки и ссадины. Нижняя губа распухла и кровоточила. Балахон был разодран в нескольких местах — на локте, плече, колене, но Марика все еще старалась
Она сцепила руки перед собой и спросила сухо, с трудом разлепив губы:
— Что с тобой сделали?
Кит слабо усмехнулся и ответил небрежно:
— Задавали вопросы.
Марика на мгновение зажмурилась — пряча за веками любые чувства.
— Это ведь был ты? — спросила она, глянув зло — надо же было куда-то деть то, что за веками не помещалось. — Все наши крепости помогал взять ты?
—