Светлый фон

Ночлег стоил десять фунтов, и хозяйка фермы дала мне еще одно одеяло, поскольку «вы, наверное, непривычная к холоду».

В углу моей комнаты терпеливо плел паутину паук, настолько привыкший к одиночеству, что не мог постичь появления человека в своих владениях. Я приоткрыла дверь и проскользнула в туалет, где, сидя на унитазе, глядела на висевший на стене вышитый коврик с надписью, гласившей:

И ПОЙДУТ СИИ В МУКУ ВЕЧНУЮ, А ПРАВЕДНИКИ В ЖИЗНЬ ВЕЧНУЮ.

Мой мобильник не ловил сигнал, но мне разрешили позвонить с проводного телефона.

Я сделала один звонок, короткий и по делу, поблагодарила хозяйку за гостеприимство и легла спать.

 

Проснулась я на рассвете, потому что меня разбудила хозяйка, расхажившая взад-вперед у меня под окном и яростно покрикивавшая на уток.

Утки крякали, и она крякала в ответ, они плотно обступили ее, крича кря-кря-кря, когда она бросала им корм. Кря-кря-кря, подпевала она их громкому и дружному хору. Я подошла к ней и сказала:

– Здравствуйте, я не здешняя. Можно у вас купить что-нибудь на завтрак?

На кухне рядом с печкой сидела ленивая кошка, свернувшись в одиноком кресле-качалке, она открыла один глаз, смело бросая вызов любому, кто попытается сместить ее оттуда, из самой теплой части ее владений. Я обошла кошку стороной, но женщина бросила на нее сердитый взгляд, и та спрыгнула, чувствуя, что проиграла не успевшую начаться битву.

– Ешьте, да ешьте же вы! – воскликнула хозяйка, видя мою нерешительность, и я принялась за домашний хлеб с домашним медом, собранным из ульев до того, как пчелы впали в зимнюю спячку, а она включила погромче радио и стала мыть посуду. Мы не разговаривали, и я не видела ее мужа.

Когда я, покончив с едой, направлялась к машине, она спросила:

– Куда путь держите?

– На край острова.

– В отпуске, да?

– Нет. Подругу повидать.

– Подругу, да? – фыркнула она. – Ну, все так говорят.

Я не стала расспрашивать, что же все говорят и говорят ли хорошее, а поблагодарила ее за завтрак и включила в машине обогреватель, прежде чем завести двигатель и уехать.

 

Серое небо сливается в одно целое.