Рука, которую держала Дайрин, говорила о юности – и желания обмануть она в ней не ощутила.

– Где же капитан? – так же тихо спросила она.

– В своей каюте. Он в горячке и бредит. На него словно порчу навели, и…

– Ротар! – рявкнул из-за двери другой голос. Тот выдернул у нее руку, но Дайрин успела ощутить вспышку страха.

– Я обещал, что тебя никто не потревожит. Что выкинул этот щенок? – резко спросил Видрут.

– Ничего. – Дайрин сама удивилась, как спокойно прозвучал ее голос. – Он был очень добр, принес мне еду и питье, а я в них очень нуждалась.

– Принес, и иди себе, – приказал Видрут. – Ну! – Она услышала, как за парнем закрылась дверь. – И что ты, девочка, узнала от этого клочка шелка?

– У меня было мало времени, господин. Не торопи, я должна его изучить.

– Смотри же, – велел он и тоже вышел.

Ротар больше не приносил ей еду. Однако слова юноши о капитане заставили Дайрин задуматься. Из слов Видрута она поняла, что вся команда поддержала заговор старшего помощника и готова плыть в Устурт. Она сама знала, как вызвать лихорадку, подсыпав кое-какие травы в еду или питье. Если бы ей увидеть капитана, она бы распознала отраву. Но как ей выбраться из этой каморки? Изредка, всегда неожиданно, заходил Видрут, выспрашивал, о чем еще рассказала ей шелковая ленточка. Его жадные расспросы порой пугали ее почти до потери самообладания. Наконец она сказала то, что представлялось ей правдой.

– Разве ты не слышал, капитан, что Дар не дается насильно? Я вычитала из этого шелка все, что могла. Но ткань эта создана непохожим на нас племенем. В чужой природе не так просто разобраться. Как я ни старалась, не сумела увидеть мысленного образа этого народа. Ясно я вижу только, как ткали ленту. – Не дождавшись ответа, Дайрин продолжала: – Это путь разума, а не тела. По такому пути ползешь, как не вставший на ноги младенец, а не бежишь, как взрослый.

– У тебя остался неполный день. До заката мы увидим Устурт. Я знаю о колдовстве его жителей только по слухам, а слухи искажаются, переходя из уст в уста. Помни, девочка, от твоего «зрения», может быть, зависит твоя жизнь.

Она услышала его удаляющиеся шаги. Ленточка уже не казалась ей мягкой и легкой. Она обрела тяжесть рабских цепей, навязанных чужой волей. Дайрин съела корабельную галету с принесенной Видрутом тарелки. Время и вправду истекало, а она не добилась больших успехов.

Нет, теперь она ясно представляла себе станок и шелк, возникающий под летучими пальцами. Но тело за руками ткачихи оставалось для нее невидимым. И, как ни старалась, она не сумела уловить характера их обладательницы.