Прежде ей казалось, что царство минералов – это мир совершенных, безжизненных форм, где за отростками, ответвлениями и потеками стоит неизменный математический порядок кристаллов и молекул. Когда она впервые задумалась о своем превращении, оно представлялось чем-то в корне противоестественным: мир теплой текучести и разложения начал жить по законам мира холодного постоянства. Но, обращаясь в минерал и постоянно обращаясь мыслью к минералам, она обнаружила, что эти два мира взаимодействуют – и материально, и образно. Множество пород и камней так же, как и жемчуг, образовались из некогда живых существ. Мертвым оболочкам обязаны своим происхождением не только уголь и ископаемые окаменелости, окаменевшие леса и биогермный известняк – оолитовый и пизолитовый, – но и тот же мел, состоящий большей частью из микроорганизмов, или кремень и кремнистый сланец, напластования скелетов радиолярий и диатомовых водорослей. Когда-то и они были живыми камнями, живыми морскими организмами, вьющимися вокруг скелетов из опала.

Любители камней так обволокли их своими представлениями, что те обжились на них, как золотистые или серо-зеленые лишайники с яркими пежинами. В сознании человека мир камней заточен в органические метафоры, как муха в кусочек янтаря. Материалом для образов становится плоть, шерсть, растения. Жила, кровавик, волосистая соль, пальчиковый уголь. Слово «сердолик» восходит к греческому «сардиос литос», камень из Сард, но народная этимология соединила в нем «сердце» и «лик». Змеевик и черепаший камень – прямо названия окаменевших пресмыкающихся, лиственит получил название за ярко-зеленую окраску, напоминающую о древесных листьях. Сама земля состоит большей частью из костей, панцирей и диатомей. Инес возвращается в нее – но не как мать, не раскаленным пеплом и костной мукой. В новом своем теле она больше ценила не сродный костям мел, а вулканическое стекло. Хабазит, чье название происходит от греческого слова, означающего «град», обсидиан, который, как анальцит и гранат, представляет собой правильный двадцатичетырехгранник.

Станет она неодушевленным предметом, нет ли, но, пока есть возможность двигаться, надо подобрать место, где можно оцепенеть и стоять при любой погоде. Она обошла площади города, постояла для пробы возле разных фонтанов и гротов. Вспомнив описания заброшенных кладбищ девятнадцатого века, она подумала, что там, среди плачущих ангелов и скорбных херувимов, она и найдет себе тихое место упокоения. Натянув сапоги и плащ с капюшоном, она своей новой ладной походкой – шарики в суставах вращались исправно, без устали – отправилась в путь. Дело было на исходе зимы, стоял серый день, порывистый ветер швырял в лицо то ли дождь, то ли снег. Она приблизилась к высокой стене и вошла в кованые ворота.