Хотя инстинктивно это существо вызывало ужас, ранить Киру оно, по-видимому, не могло. Тогда оно запрокинуло голову и из разинутой пасти извергло на голову и грудь Киры зеленоватую струю.

Резкий запах ударил в ноздри, завитки дыма поднялись от тех участков кожи, на которые попала жижа. Но боли Кира не почувствовала.

Эта тварь плеснула в нее кислотой. Сама мысль привела Киру в бешенство. Как эта сволочь посмела? Если б не Кроткий Клинок, кислота превратила бы ее в оплавленный, бесформенный труп.

Кира сунула кулаки в пасть жути. Сделала резкое движение обеими руками – и оторвала твари голову, обрызгав стены кровью и ошметками плоти.

Задыхаясь, оглянулась в поисках человекообразной жути, намереваясь прикончить и ее. Гуманоид оказался справа от нее, жвала раскрыты, жемчужно белеют зубы. Он заговорил – шипя, подвывая:

– Ты! Утраченная плоть! Ты войдешшшь в Утробу!

Шок замедлил реакцию Киры. Противник успел обвить ее правую руку щупальцем, и по ее коже, прямо в мозг, пробежал огненный ток.

Жуткое чувство узнавания охватило ее, и Кира дико вскрикнула, когда перед ней все вспыхнуло белым.

2

2

Она увидела саму себя разом с двух сторон, в кладовке «Смягчающих обстоятельств». Несовпадающие точки зрения накладывались, смешивались, порождая искаженную картинку. И не только образы были смешанными и неоднозначными, но и эмоции, которые тоже вроде бы не принадлежали ей: удивление, страх, торжество, гнев, досада, сожаление.

Один из тех, чьими глазами она видела, пытался спрятаться, полз за стеллаж с оборудованием, его подстегивал ужас. Другой был уверен в себе, не боялся. Он оставался на месте и оттуда стрелял, горячие лучи пронзали воздух. Она увидела саму себя, как она бежит к выходу – медленно. Слишком медленно. Черные шипы неконтролируемо, беспорядочно выскакивали из ее кожи во все стороны.