Женщина вытащила из мешка окровавленную голову и бросила мужчине. Бегущий захотел той головы и прыгнул на мужчину. Боль рассвирепела так, что казалось, будто тело раздирают на куски. В бешенстве и муке он даже не ощутил того, как черные ногти впиваются в сердце. Его руки оказались на шее мужчины, ладони сжались, плюща ее. Он сломал шею, сорвал голову, отбросил.

Затем он взял свою голову, водрузил на плечи, и подействовал яд черных ногтей. Голова срасталась с телом, но Кестель умирал.

Он свалился наземь подле мертвого Дунтеля.

Когда Кестель очнулся, солнце уже взбиралось над лохматыми вершинами деревьев. Под веками еще плясала серая стальная муть, но уже понемногу отпускало. Тело сдавил ледяной холод, так не похожий на обычную земную прохладу, лезущий в самые кости, превращающий их в камень. Кестель долго лежал, смотрел в небо и ждал, пока отпустит совсем.

Наконец он заставил двинуться закоченевшее тело, сел. Накатила тошнота. Кестеля вырвало так, что, казалось, наружу лезут самые кишки. Затем он сидел, старался отдышаться и думал над тем, потянет ли блевать снова. Некоторое время эта проблема казалась главной в мире. Наконец он осмелился подняться и встать на дрожащие ноги.

Девушка исчезла.

Кестель бы наг. Он тронул шрамы, те места, где резали мясницким ножом, тронул татуировку, вскользь глянул на нее, затем посмотрел на тело демона.

Белый плащ Дунтеля почернел от крови, смешанной с землей. Из разодранного рукава, из сетчатой вышивки на нем высыпалось несколько камешков. Бессильно раскинутые руки демона, казалось, в последний миг пытались подобрать их. Голова лежала в нескольких шагах. Сквозь разорванную кожу и мышцы просвечивали десны, ощеренные зубы. На лице не осталось и следа обычной вежливой улыбки.

Кестель добрел до головы, поднял ее.

– А ведь вы мною воспользовались, – горько пожаловался он.

– Мне было очень жаль, – сказала мертвая голова.

Хотя нет, не сказала, но Кестель очень хотел бы услышать ее слова. Голова была мертвым холодным куском плоти. Кестель уложил ее рядом с телом, подобрал камешек.

Такой маленький, меньше ногтя, сияющий, как капля чистой воды под солнцем. Кестель поднес его к самым глазам. Да, камешек излучал белизну. Кестель безрадостно улыбнулся – почти как девушка гхнор. Интересно, она взяла что-нибудь для себя? Камни принадлежали ее народу, и каждый стоил дороже фургона рубинов. Кровавые камни гхнор, отнятые у змей, проклятые.

Кестель не имел понятия о том, как поступила девушка и что притом думала. Она убежала, и все. Кестель взялся снимать плащ с окоченевшего трупа.