15

15

Алон поверх нее протянул руки к сокольнику. Тот передал ему обмякшую птицу, и мальчик прижал ее к себе защитным жестом, как Тирта – шкатулку. Сокольник поднялся с колен, и даже через терзающую ее боль Тирта увидела, как он медленно повернулся и огляделся, сняв свой птичий шлем, чтобы лучше видеть. Меч он так и держал в лапе. Исходящий от оружия тусклый свет соперничал со светом шкатулки. Тирта закрыла глаза. Она готова была сдаться, но смерть не пришла к ней. Может, Последний путь и лежал перед ней, но что-то не давало девушке вступить на него. Алон что-то пробормотал раненой птице.

Птице?

Тирта моргнула. Теперь ее увечье породило иллюзии. На руках у Алона был не сокол. Комок черных перьев замерцал, словно одна расплывчатая картина накладывалась на другую. Алон нянчил какое-то странное существо: тело, покрытое серыми перьями, и большие распахнутые глаза в обрамлении ярко-красных перьев. Эта другая птица вскинула голову, хотя Тирта все еще видела за ней поникшую голову сокола. Ее клюв раскрылся, словно в крике вызова или гнева.

Глаза Алона были закрыты. Теперь же он открыл их, и они показались огромными на худом лице. Он изумленно воззрился на птицу у себя в руках, словно тоже осознал перемену. Сокольник, явно встревоженный тем, что скорее почуял, чем услышал, быстро развернулся и уставился на мальчика и птицу. Сдвоенные расплывчатые очертания то появлялись, то исчезали, скрывая то сокола, то серую птицу. Возможно, между ними шла борьба, и одна жизненная сила пыталась вытеснить другую, более слабую.

Алон передвинул птицу и еще ниже склонился над Тиртой. Она собрала все силы, чтобы совладать с болью и очистить разум. Она была уверена, что это очень важно. Возможно, за этим последует какое-то действие, и даже если оно не спасет ее, то приведет к концу, которого требовал гис. Охранять таинственный предмет было недостаточно, хоть его и верно хранили, вплоть до последней из рода, на которую была возложена эта задача. Было что-то еще, и хоть события и вышли из-под ее контроля, не все еще было поглощено владычеством Тьмы. Не заподозрил ли сокольник какую-то неведомую опасность? Его меч взлетел над телом Тирты с другой стороны; острие было нацелено на птицу, перетекающую из облика в облик.

Самоцвет в навершии вспыхнул, испуская волны света, окружившие птицу. Птица сделалась цельной, завершенной, не мертвой, но исполненной жизни – и совершенно неведомой Тирте. Она снова распахнула клюв, и на этот раз ее клич был слышен – такой же яростный, как и клич сокола, которого она заменила, но иной, даже более неистовый. Птица выбросила голову вперед – ее шея была длиннее, чем у сокола, – и острый клюв ударил в пальцы Алона – ударил, но не повредил кожи. Потом птица отдернула голову обратно и повернула ее под почти невозможным углом, чтобы взглянуть на мальчика.