Раздался крик – боевой клич, сигнал тревоги. Над ее головой пролетел сокол, вынырнувший из темноты за их спинами. Одна из лап птицы превратилась теперь в обрубок, и из него тянулась струйка ядовитого дыма. И в тот же миг Алона с сокольником швырнуло внутрь, прямо на Тирту. Они не сшибли ее на пол, как произошло бы, будь здесь больше места. Вместо этого девушка отлетела назад и сильно ударилась спиной о стол. Боль была такой резкой и ужасной, что тело перестало повиноваться Тирте; девушка осела на пол, накрыв шкатулку своим телом, – она так и не выпустила ее из рук.

Потом раздался грохот и снова крик, только на этот раз кричала не птица, а Алон – точно, Алон. Переполнявшая ее боль принесла с собою темноту, и Тирта погрузилась в нее, как обессилевший пловец погружается в море, с которым не может больше сражаться.

– Тирта! Госпожа!

Влага на ее лице, что-то обжигающее на губах. Девушка попыталась рассмотреть, кто ее зовет, но все было подернуто дымкой, и эта дымка покачивалась из стороны в сторону; от этого покачивания Тирту замутило, и она поспешно закрыла глаза. Ее переполняла боль. Она попыталась пошевелиться, отползти от огня, который, как ей казалось, готов был поглотить ее, но в ее теле не было жизни. Ее руки… она должна удержать… что удержать? Она не могла вспомнить. Но если не считать жгучей боли, тело ее было словно мертвое.

– Тирта!

Снова тот же зов. Она попыталась ускользнуть от него, найти способ сбежать и от боли, и от этого настойчивого голоса. Но что-то заставило ее снова открыть глаза.

На этот раз дымка разделилась на две части, большую и поменьше. Скривившись, Тирта сощурилась, пытаясь что-то рассмотреть. Лица… да, Алон… в памяти медленно всплыло имя того, кто стоял ближе… Нирел… да, так его зовут на самом деле, Нирел. Ей показалось, что она повторила оба имени – а может, и нет, потому что она не слышала собственного голоса. Сосредоточиться на этом было так трудно – лучше бы они позволили ей погрузиться обратно в темноту и покой.

– Ого!

Сила этого призыва показалась ей такой же ужасной, как и крик раненого сокола. Он не обещал покоя – и он удержал ее здесь.

– Отродье Ястреба! – И снова слова заполнили собою сам воздух этого места – новая мука в дополнение к той, что уже терзала ее. – Отдай Темному лорду то, что ему принадлежит, и все будет хорошо.

Но это не было ни настоящим обещанием, ни сделкой. Тирта слишком хорошо это понимала, несмотря на захлестывающие ее волны боли.

– Харитом и Хароном, и кровью рода Ястреба клянусь. – Тирта не знала, откуда у нее взялись силы говорить внятно и твердо. – Лишь Предназначенному мы отдадим то, что храним. Близок час…