Оставалось меньше получаса до захода солнца. В высоких долинах лежали длинные тени, грязно-серый свет, лившийся с затянутого тучами неба, придавал таинственный вид даже таким обыкновенным предметам, как скальные породы, клубки полыни и пожухлых злаков.

Прежде чем ехать в мотель, Доминик Корвейсис остановился с Джинджер у «особого места», как он его назвал, — участка земли в двухстах с лишним ярдах к югу от восьмидесятой федеральной. Ветер шелестел в почти невидимых зарослях. Лед на траве и полыни, когда он был заметен, казался черным, глянцево-черным.

Писатель молча встал поодаль от Джинджер и засунул руки в карманы куртки. Он предупредил свою спутницу, что никак не хочет влиять на ее реакцию, когда она окажется в этом месте, и предвосхищать ее первые ощущения.

Джинджер медленно прошлась туда-сюда, чувствуя себя глуповато, словно участвовала в наспех организованном эксперименте по телепатическому восприятию, настраивалась на вибрации ясновидца. Но это чувство быстро прошло, когда вибрации и вправду стали сотрясать ее. Возникло какое-то загадочное беспокойство, она поймала себя на том, что держится подальше от густых теней, словно там прячется что-то враждебное. Сердце ее забилось чаще. Беспокойство перешло в страх, она почувствовала, как изменилось ее дыхание.

«Оно внутри меня. Оно внутри меня».

Она повернулась на голос. Это был голос Доминика, который исходил не от него. Слова произносились за ее спиной. Но там никого не было — только сухая полынь и тонкий снежный лоскуток, белевший среди теней мягким светом.

— Что случилось? — спросил Доминик, направляясь к ней.

Она ошиблась. Другой голос Доминика, призрачно звучавший голос, не раздался за ее спиной, а возник внутри ее. Она снова услышала того, другого Доминика и теперь поняла, что это фрагмент воспоминания, эхо прошлого, слова, которые он сказал ей в пятницу, 6 июля, — вероятно, тогда, когда они стояли рядом, на этом самом месте. Эта крупица воспоминаний пришла без визуальной или обонятельной составляющей, потому что была частью событий, запертых блоком Азраила. До нее дошло только дважды повторенное: «Оно внутри меня. Оно внутри меня».

Внезапно ее мерцающий страх вспыхнул ярким светом. Ландшафт вокруг нее, казалось, таил не имевшую названия, но чудовищную угрозу. Она быстрым шагом двинулась назад к шоссе, и Доминик спросил, что случилось, но Джинджер только ускорила шаг, не в силах ответить, — страх забил ей горло и рот. Доминик окликнул ее, и она побежала. Все предметы, что она видела перед собой, казалось, имели раны в восточной части: в том направлении тянулись черные тени, похожие на лужи крови.