Он попытался встать на ноги, но не мог.

«Я умру здесь», – внезапно осознал он с кристальной ясностью.

Ксейн подумал об Акслин. Никогда, никогда больше он не увидит её.

И тут живодёр прыгнул во второй раз. Ксейн поднял кинжал, надеясь погибнуть, сражаясь. Но посреди прыжка монстр неожиданно задрожал, заревел и, странно покачиваясь, обернулся. Ксейн присмотрелся и увидел стрелу, которая торчала у него из спины.

Юноша ещё не успел понять, что происходит, как из кустов вышли пятеро вооружённых до зубов человек и прикончили монстра. Их движения были быстрыми и ловкими, какими и должны быть движения Стражей.

Когда живодёр упал, наконец, замертво, Ксейн почувствовал такое облегчение, что даже тот факт, что его нашли, не слишком расстроил его. Один из Стражей наклонился к нему и что-то сказал, но юноша ничего не услышал и знаком показал на свои больные уши. Тогда Страж нахмурился, коротко переговорил о чём-то со своими товарищами и помог Ксейну подняться.

Они перевязали ему рану на боку и промыли остальные, более мелкие. Рассмотрев укусы крикунов при свете фонаря, Стражи поняли, в чём была причина внезапной глухоты Ксейна, и больше не трудились заговаривать с ним.

Во время всех этих процедур Ксейн не оказывал никакого сопротивления. Но когда Стражи вновь поставили его на ноги и связали ему руки за спиной, он внезапно осознал, что цена, которую он заплатил за возможность жить, была слишком велика. Ведь его снова ждал Бастион.

Сердце Ксейна сжалось. Ему такого труда стоило убежать. А Стражи нашли его в течение пары часов.

Вполне возможно, что, как и живодёр, они прибежали на вопли крикунов.

Конечно, это была неудача. Но, с другой стороны, если бы его не нашли, живодёр, скорее всего, убил бы его. Убил бы самым ужасным и болезненным способом из всех существующих.

По дороге к Бастиону Ксейн обдумывал возможность ещё одной попытки побега.

Однако он был ранен и так сильно устал, что часть его хотела сейчас только одного – поспать в безопасном месте, без монстров.

«Я попробую ещё, только позже», – пообещал он себе.

К утру, почти на рассвете, путники достигли Бастиона. Ксейна провели через лазарет, где его раны внимательно осмотрели и обработали. Однако в барак, к удивлению юноши, его после этого не увели. Он решил задать вопрос Стражам, которые его сопровождали, и убедился, что всё ещё не слышит собственного голоса. Но Стражи, похоже, и не собирались отвечать ему – ни словами, ни с помощью жестов.

Ксейна посадили в камеру в северной башне, ещё более аскетичную, чем та, в которой ему пришлось провести несколько дней во время пребывания в Казарме Стражей в Цитадели. Кроме тюфяка, таза с водой, ночного горшка и крохотного решетчатого окошка, в которое едва проникал свет, в этой комнате не было ничего.