Ксейн почувствовал, как червь сомнения пробрался в его сердце и начал грызть его изнутри. Акслин хотела поехать в Цитадель. Она проделала такой большой путь, чтобы попасть туда. Говорила, что любит его, но даже это чувство не заставило её изменить свои планы и свернуть с пути к своей мечте.

Капитан Салакс отвёл его обратно в камеру, и Ксейн позволил тащить себя, как чучело, набитое соломой.

Лапа, которая ещё недавно сдавливала его внутренности, отпустила свою страшную хватку, забрав с собой всё, что недавно так мучало юношу. Прежнего Ксейна больше не было. Осталась лишь оболочка, пустая и тёмная.

– Постарайся отдохнуть сегодня ночью, рекрут, – услышал Ксейн голос Салакса за своей спиной. – Завтра тебе понадобятся силы.

Сказав это, он закрыл за собой дверь камеры.

Ксейн подполз к койке и рухнул на неё. Ему хотелось ничего не чувствовать и ни о чём не думать. Но перед глазами стояла эта злополучная карта, карта, которую держала в руках командир Ксалана.

Если то, что рассказали она и Салакс, было правдой… Если всё это было правдой… Если Акслин действительно предала его… Если монстры убили его мать…

Он плотно закрыл глаза. Невозможно было в это поверить. Кинакси никогда не нравилась Акслин, и он знал, что чувство неприязни было взаимным. Но она бы не бросила его мать в беде. Не отдала бы на растерзание монстрам…

Или нет? В конце концов, она ведь ушла в Цитадель. И взяла с собой карту…

«Я не хочу в это верить. Я не могу в это поверить».

Но если это было правдой… Ксалана была права. Он рисковал жизнью, чтобы вернуться к ней. Чуть не умер в страшных мучениях от лап живодёра. И совсем скоро получит триста тридцать три удара хлыстом за это. Постепенно пустая оболочка Ксейна наполнилась новым чувством. Это ощущение было ещё более неприятным, чем то ледяное давление во всём теле, которое он испытал в комендатуре. Оно было горьким, как желчь, и ядовитым, как поцелуй змеи.

31

31

Стражи пришли за узником ещё до восхода солнца. Ксейн хотел бунтовать, сражаться за свою жизнь и за свою свободу, но чувствовал себя таким немощным, как будто его снова отравили слюной сосущего. Поэтому он безо всякого сопротивления позволил вывести себя из камеры. Они шли по коридорам, приближаясь к месту эксзекуции, но Ксейну было всё равно, куда его ведут. В голове юноши по инерции возникали мысли о побеге, но тут же гасли. Теперь он не мог найти для себя причин бежать. Для чего? Чтобы быть съеденным монстрами? Чтобы встретиться с девушкой, которая его предала? Чтобы вернуться в оккупированную монстрами деревню, где недавно умерла его мать, потому что он не смог защитить её?