— Это лишь уловка, с помощью которой вы намерены спасти свою питомицу! — возразил Людовик.

— Не стану скрывать, самая мысль о ее гибели мне невыносима, — призналась Мари-Жозеф. — Но я и вправду верю, что она женщина. Сир, вкусив ее плоти, вы рискуете запятнать свою бессмертную душу.

Людовик откинулся на спинку кресла; блестящие каштановые локоны парика больше не в силах были скрыть его утомление и старость.

— Мари-Жозеф, дитя мое, — произнес он, — я правлю вот уже пятьдесят лет. По сравнению с тем, что я совершил ради славы Франции, каннибализм — сущая мелочь.

Мари-Жозеф была столь потрясена, что не нашлась с ответом.

— Вы обязаны отдать мне морскую тварь, кузен, — потребовал Иннокентий.

— Обязан?

— Ее необходимо всесторонне изучить. Она опасна. Если отец де ла Круа ошибается и в эту тварь действительно вселился демон, то над ней надлежит совершить обряд экзорцизма. Однако нельзя исключать, что отец де ла Круа прав, и тогда мы стали свидетелями чуда, которое Господь явил нам в своем творении. Если это воистину так, это создание следует обратить в христианство, открыть ему Бога, исцелить от всех языческих заблуждений, ради славы Господней…

— Уж лучше я подарю вам павиана, — перебил папу Людовик, — вы с таким же успехом можете обратить в христианство его.

Оскорбленный, его святейшество поднялся с кресла.

— Простите меня, — произнес он, — я удалюсь. Я дряхлый старец, и ваше упорное сопротивление меня утомило. Отец де ла Круа, следуйте за мной.

С этими словами он с достоинством покинул комнату.

— Прошу извинить меня, ваше величество, — сказал Ив. — Пожалуйста, простите.

— Уходите! — велел король. — Оставьте меня в покое!

Ив склонился перед его величеством в глубоком поклоне и поспешил вслед за Иннокентием.

Мари-Жозеф вонзила ногти в ладони. Глаза у нее защипало от слез. Сквозь открытое окно в комнату прохладный ветерок внес песнь Шерзад, горестный плач по возлюбленному.

— Вам не следовало раздражать святого отца, моего кузена, месье де Кретьен, — упрекнул его Людовик.

— Простите мне дурные манеры, ваше величество. Ваш святой отец не устает изумлять меня ненавистью, которую он мне демонстрирует.

— Вам-то что за дело до святых отцов?

— Ровно никакого, ваше величество, но я всякий раз удивляюсь, когда они обнаруживают свое лицемерие.