– Нашли Черный эфир? ― отреагировал Каони на жужжание открывающихся дверей. И, не поворачиваясь, распорядился: ― Принесите мне электропилу.

Ослабленный, неспособный на молниеносную атаку, босоногий хранитель времени бесшумно ступал по решетчатому настилу, из которого были сплетены спирали многоуровневых переходов.

– Так нашли или нет? ― повторил он вопрос.

Ён преодолел половину пути, как его враг повернулся. Бросив неуклюжий труп, Каони выхватил пистолет, но, присмотревшись к ковыляющему физику с изуродованной рукой, отказался от идеи банального расстрела.

– Пожалуй, я живьем засуну тебя в этот аквариум.

– Попробуй, ― прохрипел Ён, подходя к противнику.

Все произошло в полной тишине. Мелькнувший нож полоснул физиономию замминистра. Тупое лезвие лишь неглубоко разрезало кожу на щеке. Каони схватился за свежую рану. После секундной растерянности, до того, как Ён нанес второй удар ― жалящий и точный, ― Каони выстрелил ему в живот.

Нож вошел в горло по рукоять. С булькающим свистом брызнула кровь. Каони перевесился через край помоста и улетел в глубину технического рва, где мощные магниты удерживали черную дыру в своей хрустальной оправе. Он убил своего врага.

Горячие ленточки крови переплетали немеющие ноги, которыми он загребал луну, что плескалась в лужах на оплавленной брусчатке площади Моря Дирака. Вчера, тридцать первого апреля, офисные болванчики выбрались на природу и будут до утра отмечать праздник Труда, проводя тренинги по тимбилдингу, призовые соревнования и викторины. Первомайский Пусан превращается в город-призрак, на пустынных улицах которого завывает морской ветер. В эту ночь он был таким порывистым, что выдувал последнее тепло из сердца.

Он медленно соображал. Вытекшая мозговая жидкость отупила края мыслей, сделав их тягучими. Он шел в никуда, оставляя за спиной полуразрушенные «Песочные часы». Понимал, что если упадет, то больше не поднимется. Пожалуй, единственной причиной держаться было найти хоть кого-нибудь и рассказать о катастрофе на астероиде Дэнкинс, об уничтоженном антибитовом передатчике, о смертоносном минерале, который, к счастью, так и не был доставлен на Землю, иначе Каони обязательно отыскал бы его. Других причин цепляться за ускользающую жизнь не было.

Говорят, что без будущего нет счастья. В его случае будущее невозможно без прошлого. Он больше не властен над временем, и то, к чему он так стремился ― вернуть ушедшего в безвременье белокурого Трэя, оставившего после себя невосполнимую пустоту, ― уже не удастся. Им больше не суждено встретиться, а значит, отношения не начать с нуля, не исправить глупых ошибок, не примириться, не жить свободными. Без него этот безлюдный город сделался холоднее и ветренее, а собственная и без того однообразная жизнь ― еще бессмысленнее. Готовый нарушить все законы Республики, он только сейчас прислушался к своим невыраженным мыслям и чувствам: он стремился стать Трэю близким и надежным другом.