Мутный взгляд единственного глаза с трудом сфокусировался на красном пятне, плывущем навстречу. Бесшумное и призрачное, колеблющееся, как летний зной, приведение скользило сквозь предметы. Он разглядел иссиня-черные волосы, льющиеся по огненно-красному кимоно до расписного оби93.

Повалив стул, Ён выскочил из столовой и понесся по коридору, потеряв сандалию. Он вбежал сквозь грязные полоски жирного полиэтилена, поскользнулся на осколках кафеля, полетел вниз и грохнулся в бассейн, заполненный обувью, головными уборами, перчатками, дамскими сумками, украшениями, свитерами, куртками. Тут еще витал увядший одеколонный микс. Кое-как он выкарабкался на край, ужаснувшись мысли о судьбе людей, которым принадлежит это добро.

Захотелось света. Много солнечного, яркого, ослепляющего света, а не жалких ночников. Протиснувшись через груду чемоданов, загромождавших душевую, он вышел в коридор. Цепляясь за стены, окропляя их алыми брызгами кашля, он шел, не понимая куда. Как-то оказался возле двух створок дверей, открывающихся в обе стороны и деливших четыре корейских иероглифа. По отдельности они означали «разделывать» и «фаза», а их совместное употребление трактовалось как производственная кухня или процедурная.

Внутри кто-то копошился, брякал чем-то громоздким и методично постукивал. Ён прильнул к щели. В абсолютной тьме, на скрипучих колесиках что-то слаженно двигалось. Он приоткрыл створку, чтобы впустить немного коридорного света. Что-то блестящее промелькнуло перед носом, окатив солоноватым запахом криопротектора94.

Ён попятился, отпустил створку, издавшую продолжительный стон ржавого металла.

Вдруг из пустоты материализовалась она – женщина в кимоно. От неожиданности Ён ахнул. Её тонкие пальцы указывали на дверь, а губы что-то шептали. Простенькое лицо с застывшей покорностью склонилось в вежливом поклоне. Лучистый образ девушки создавал незаметный глазок голопроектора. Она была обычной голограммой, совершенно не вписывавшейся в убогое убранство.

Ён повернул вентиль у входа, дав жизнь потолочным лампам, светившим через одну. В процедурной трудились два робота. Они проводили рутинные операции по пробуждению людей из криосна. На секционном столе, снабженном дренажем и вытяжкой, возлежало обнаженное тело, дымившееся морозным паром, который конденсировался на кафельной плитке. Рядом валялись порезанные брюки и рубашка.

На пробуждение из криоконсервации уходило до суток, в зависимости от методов. Удивительно, что температурные датчики даже не установили. Ён не был специалистом по разморозке людей, но разве эта технология не базируется на особом режиме контроля температуры? Ошибка в несколько градусов убивает пациента вне зависимости от типа криопротектора.