– Ну и что?

– Да вы слышали, что она сказала? «Архангел Михаил»! Тоже мне, архангел выискался!

– А что тут такого?

– Что такого?! Вы что, сами не понимаете?

– Я понимаю, что это вполне возможно.

Нимб Дигби возмущенно задрожал.

– Фостер, вы, наверное, плохо смотрели. Она имела в виду этого подростка-переростка, гопника хренова, который вышиб меня из игры. Да вы взгляните еще раз, взгляните!

Фостер прибавил увеличение, отметил, что стажер говорит верно, отметил кое-что еще и улыбнулся своей (арх)ангельской улыбкой.

– Думаешь, она ошибается? А почему, собственно, ты так думаешь?

– Че-го?

– Последнее время Майк совсем не появляется в Клубе, к тому же его имя вычеркнули из программы традиционного Ежетысячелетнего Концерта, это верный знак, что сотрудник получил спецзадание, а с Майком и тем более – он же один из ведущих солипсистов нашего хора.

– Архангел Михаил – и этот шпаненок, такое и помыслить неприлично!

– Ты и представить себе не можешь, как часто лучшие идеи босса кажутся на первый взгляд неприличными, – да нет, что я, как раз ты-то после работы на той стороне и должен прекрасно это себе представлять. А всякое там «неприлично» – чепуха на постном масле, нуль без палочки, понятие, лишенное какого бы то ни было теологического смысла. «Для чистых все чисто».

– Но…

– Не прерывай меня, я не кончил еще Свидетельствовать. В добавление к тому факту, что брат наш Михаил в данное микромгновение вроде бы отсутствует – точнее выразиться я не могу, я никогда не следил за Майком, и мы с ним в разных вахтенных расписаниях, – в добавление к этому татуированная леди вряд ли могла допустить в своем пророчестве грубую ошибку, ведь она – смертная тварь очень высокого уровня святости.

– Это что – она сама так считает?

– Не она, а я, и не считаю, а знаю. – Фостер одарил олуха-стажера еще одной сладчайшей улыбкой.

Патриция, Патриция… вот ведь, даже здесь вспомнить приятно. Теперь-то, конечно, не первой молодости, но держится молодцом, все еще сохранила плотскую привлекательность, а главное – сверкает духовным, внутренним светом, ну прямо как подсвеченный солнцем витраж. Он отметил – безо всякой земной гордыни, – что Джордж завершил свой великий замысел, – а вот эта, кстати сказать, картина, где Вознесение на Небеса, она же совсем недурна и вполне реалистична. В смысле Высших Реалий. Не забыть бы навестить Джорджа, похвалить работу, а заодно сказать ему, что вот, видел недавно Патрицию… хм-м… а где же он сейчас, Джордж-то этот? Творческий работник, конструктор миростроительного отдела, сколько помнится – в непосредственном подчинении самого Зодчего… Да какая, собственно, разница, главная картотека мигом его отыщет. Не пройдет и тысячелетия.